«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана - стр. 16

.

Персидский летописец, сообщая о таком запрете, как скотоложество, писал: «…Люди чуждались каждого, кто скотоложествовал с козами»[104].

Дозволения (или разрешения) также регулировали взаимоотношения и поведение людей родоплеменных обществ кочевников-монголов. Выше, рассказывая о Хайду-хане, мы упоминали о действии этого способа регулирования в брачно-семейных отношениях монголов – о разрешении полигамии. Многочисленные примеры, взятые из наших источников, свидетельствуют о том, что древним монголам разрешалось «взыскать кровь сородича», участвуя во мщении за вред, причиненный члену его рода-племени[105].

Еще одним способом регулирования отношений в родовых сообществах монголов было позитивное связывание или обязывание, обеспечивающее строгое соблюдение установленных правил, обычаев и традиций в различных областях жизнедеятельности.

Данный способ регулирования имеет отношение к организации и проведению древними монголами ловитвы, или облавной охоты, которой, по словам Джувейни, «надлежало обучаться и упражняться [дабы знать], когда охотники доспеют дичь, как вести охоту, как строиться и как окружать дичь, по числу людей глядя»[106].

Позитивное обязывание регулировало и межплеменные отношения, в частности между монгольскими племенами, относящимися к нирунам и дарлекинам. Являвшиеся «рабами и потомками рабов предков Чингисхана», племена дарлекин были обязаны «твердо держать обычай утэгу-богольства (исконного вассальства. – А. М.)»: быть покорными нурун-монголам, «оказывать (им. – А. М.) похвальные услуги и [тем самым]утвердить свои права на их благодарность»[107].

Как говорилось выше, исполнение мононорм регулятивной системы эпохи прародителей Чингисхана гарантировалось не только характерным для морали общественным порицанием, но и наказанием на основе утвержденных санкций.

Санкции, применявшиеся к нарушителям этих социальных норм, имели свою структуру. Общественное порицание, изгнание из общины, нанесение телесного повреждения, смертная казнь — вот наиболее типичные их формы[108].

О некоторых из них (смертной казни) мы уже рассказывали, повествуя о нарушившем социальные нормы племени джалаиров, а вот в отношении пленных, захваченных в ходе междоусобиц, как утверждает Рашид ад-Дин, «обычая их быстро убивать в те дни не существовало, так как, возможно, что-нибудь за них возьмут и тогда их освободят…»[109]

По поводу такой санкции, как изгнание из общины (рода), нам поведал неизвестный автор «Сокровенного сказания монголов»: «Первая жена Бодончара родила от него сына Хабичи по прозвищу Толстоногий. У матери Хабичи-батора была служанка. Бодончар сделал ее своей наложницей. И родила она от него сына, которому дали имя Жэгурэдэй. Пока Бодончар был жив, Жэгурэдэй участвовал средь прочих в родовых жертвоприношениях. После смерти Бодончара сына оного Жэгурэдэя обвинили в том, что мать прижила его от одного из мужей рода Аданхан урианхадай, и прогнали»[110].

Этот эпизод из родописи «золотого рода» Чингисхана связан с родовым культом древних монголов: в жертвоприношениях участвовали только члены данного рода; недопущение же к участию в жертвоприношениях было равносильно изгнанию из рода, родового сообщества[111].

Анализируя с помощью «Сокровенного сказания монголов» и «Сборника летописей» Рашида ад-Дина элементы структуры сформировавшейся и действовавшей на протяжении четырех столетий (VIII–XII вв.) социально-регулятивной системы родоплеменного общества монголов-кочевников, мы засвидетельствовали и ее эволюцию.