Книга Тайн. Наука медитации. Части 1-4 - стр. 83
Чем дальше он растет, тем более сложными, невыполнимыми становятся его требования. И тогда наступает разочарование, и ребенку начинает казаться, что теперь его обманывают. Он принимал как должное, что весь мир вращается вокруг него. Теперь же начинаются трудности, и постепенно он будет низведен со своего пьедестала. К тому времени, как ребенок становится взрослым, от пьедестала ничего не остается. Тогда он понимает, что он не центр всего, но глубоко внутри бессознательный ум продолжает мыслить в прежних терминах, считая себя всеобщим центром.
Люди приходят ко мне и спрашивают, предопределена ли их судьба. Их интересует, настолько ли они важны, настолько ли значительны для этой вселенной, чтобы их судьбу необходимо было предопределить заранее. «Каково мое предназначение? – говорят они. – Для чего я создан?» Подобные вопросы идут из детства, от этого нелепого ощущения себя всеобщим центром: «Для какой цели я предназначен?»
Вы не предназначены ни для какой цели. И хорошо, что не предназначены, иначе вы были бы машиной. Машина предназначается для определенной цели. Но человек – нет! Он не предназначен ни для чего, ни для какой цели. Человек – это только изливающееся, переливающееся через край творение. Все сущее просто есть. Есть цветы, есть звезды, и есть вы. Все сущее – только переполнение, радость, празднование существования без всякой цели.
Но из-за этой теории судьбы, предопределения возникают проблемы, потому что мы воспринимаем ее как «теорию». Мы думаем, что все предопределено, тогда как ничто не предопределено. Однако в этой технике предопределение используется как средство. Если мы говорим, что все предопределено, то не для того, чтобы выдвинуть теорию. Цель другая: если вы воспринимаете жизнь как спектакль, как предопределенность, тогда жизнь становится сном. Например, если бы я знал, что в этот день, в этот вечер буду говорить с вами и что все слова, которые я должен сказать в этот день заранее предопределены, так что ничего нельзя изменить, – что я не смогу произнести ни одного нового слова, – тогда я вдруг оказываюсь вне всего этого процесса, я к нему непричастен, потому что не являюсь источником действия.
Если все предопределено и каждое слово должно быть произнесено самой вселенной, или самим божественным, или… – выберите любое имя, какое вам угодно, – тогда я больше не являюсь источником этих слов. Тогда я могу быть наблюдателем, просто наблюдателем.
Если вы принимаете жизнь как предопределенность, тогда вы можете ее наблюдать, тогда вы не вовлечены. Вы проиграли – это было предопределено. Вы победили – это было предопределено. Если и то, и другое предопределено, то и другое становится равноценным – равнозначным. Тогда, будь вы Равана или Рама, все предопределено, и Раване не в чем себя винить, а Раме не следует чувствовать превосходство. Все предопределено, и вы только актеры, играющие на сцене свои роли.
Именно в этом заключается данный прием, данное средство – дать вам почувствовать, что вы играете роль; дать вам почувствовать, что вы лишь следуете предопределенной схеме; дать вам это почувствовать, чтобы вы смогли выйти за пределы всего этого. Для нас это очень трудно, потому что мы слишком привыкли считать предопределение, судьбу теорией – и не только теорией, а даже законом. Мы не можем понять мировоззрения, применяющего эти законы и теории как средства.