Книга Синана. Сердце за темным Босфором - стр. 10

Когда сухогруз прошел, Азия была далеко.

Мы высадились в Топхане, где у самой воды белел словно точеный или вырезанный из бумаги павильон.

– Мечеть Нусретие. – Мехмед показал пальцем в небо. – Знак победы.

– Над кем?

– Такая история! – Он засеменил впереди, размахивая руками, как будто хотел ухватить пустоту. – Ах такая история! – слышалось из полумрака. – Девятнадцатый век, янычары делать в городе мятеж. Хотел еще деньги, еще власть хотел. Жадный! За что султан Махмуд убивал янычар, пушками убивал.

– Но зачем, зачем?

– Как это? – останавливался. – Столько лет вино, грабеж, разврат. Нихарашё! Столько лет турецкая слава – турецкий позор. Плёхо! Надо смыть позор! Больше нет в Турции янычары. А мечеть есть. Нравится?

Садовая беседка, увеличенная до размеров слона.

– Очень.

Через газон тянулась дорожка. За спиной остался Босфор, сквозь ветки пальм он светился голубым огнем. Быстро темнело. Машины по шоссе уже шли с горящими фарами. Тень от холма падала на берег, и, пока на заливе полыхал закат, здесь наступили сумерки.

У шоссе стояла еще одна мечеть, и я сразу узнал ее: похожа на перевернутую чашку с огромными ручками. Эту мечеть Синану заказал Кылич Али-паша: итальянец, флотский адмирал. Говорят, когда он просил под мечеть землю, султан Мурад махнул рукой на край Босфора, и паша просто приказал завалить воду в этом месте камнями.

Они-то и стали фундаментом для мечети.

Мечеть огибал узкий переулок. Сзади лепились какие-то сараи, тянулся забор. Дальше темнела заброшенная деревянная вилла. Из трубы старинного дома напротив бежал дымок, тут была баня. Отсюда, от бани, было хорошо видно, как два полукупола словно вытягивают мечеть. И может быть, гигантскими контрфорсами Синан просто хотел приглушить эту «вытянутость».

Купол покрывали черные свинцовые пластины. Контрфорсы тоже были зашиты в металл. Говорят, в то время, в конце века, свинец в Стамбуле резко подешевел из-за английской контрабанды. И заказчик просто перестал на нем экономить.

– Моя первая мечеть Синана, – я погладил сальный известняк.

Достал альбом, но в темноте что нарисуешь?

– Сюда пойдемте, пожалюста!

Это кричал, высунувшись из каменного проема в стене, Мехмед.

«Нет бога кроме Аллаха и Пророк его Мухаммед» – таков символ веры в исламе. «Ислам» означает «покорность». Языковеды говорят, что этим словом арабы обозначали «безоговорочное подчинение», «капитуляцию».

Бог есть творец всего сущего, видимого и невидимого, Он непостижим и непредставим и удален от мира на расстояние, помыслить которое тоже невозможно. Между тем Аллах не забыл человека. Радея о человеке, Всевышний послал закон, и сделал это через Пророка. Этические, социальные и религиозные предписания ислама заключены в книгу «Коран», что означает с арабского «Чтение». «Iqra!» – «Читай!» – повелел архангел Мухаммеду в пещере, когда явил ему слова Божьи.

Так и возникла эта книга.

Коран – это стенограмма речи Бога, которую Он произнес у себя в небесном кабинете и которую просто доставили воздушной почтой на землю. В Коране много темных мест и неясностей, возникших, как говорят, из-за спешки, ведь божественные глаголы сменяли друг друга быстро и не все, что сказал Всевышний, удалось Пророку запомнить в точности.

Аллах непостижим и непознаваем, он удален и невидим, и только девяносто девять прекрасных имен даны любомудрому человеку, чтобы снова и снова открывать Его красоту и величие. Искусно начертанные, они говорят о верховных словах, явленных Пророку в пещере. Именно в память об этом каллиграфия, или умение полагать слова на плоскость во всей красоте их рисунка, считается в исламе божественным искусством.