Книга седьмая. Любительство - стр. 80
И вот как тут спорить?! Государственно-властная политика позднего средневековья по организации и упорядочиванию системы общественных отношений, направленной на цивилизационный прорыв. Веками воссоздавая этику непорочности, мы ограничивали сексуальную вольность, и значит через ряд промежуточных уровней – подконтрольность единому центру.
Где есть место социально-ответственному закрепощению, есть и лазейка на высвобождение, когда жмут ограничительные меры, а значит нужны и свои герои-медвежатники, способные хакнуть моральные оковы. Так, что миру никуда без таких, как мы с Юлей Г. (и подрастающей Ди). Семья в срезе социально-политическом и особенно в религиозно-благопристойном – вещь уникальнейшая и универсальнейшая, как манипулятивное изобретение, и здесь придется снова сказать чужими словами:
«…знаете, что происходит сейчас на планете? Глобальная рефлексия. Вот отчего вдруг такая любовь к телесному низу, такое напряженное внимание к собственной животности. Узнавание себя в том звере, который отражается в зеркале. Цивилизация с тревожным интересом напряженно всматривается в себя самое. Человечество осознает, а главное, принимает себя таким, какое оно есть на самом деле, – жадным и глупым, похотливым и страдающим от невозможности обладания самкой… Животным. Столетиями все животное, все телесное неумолимо укрощалось моралью, церковью, приличиями. Человечество упорно давило в себе зверя. Но зверь периодически вырывался, как пар из перегретого котла, сея смерть и безобразие…».
Вопреки разным гуманистичным и либеральным измышлениям, большая часть людей живет той самой древней прошивкой. Женщины в том числе. Эта программа в голове. Когда она одна, то иногда умеет качественно убеждать себя и окружающих в эмансипированном прогрессивном мышлении вроде самобытности, самодостаточности, чистоте помысла, и даже местами инфантильной наивности, хотя и с меркантильным оттенком.
Верховенство семейных и религиозных ценностей всегда имеет место, только нередко выдается за единственный мотив, и тут все честно, ведь в большинстве случаев женщины, да и прочие люди, действуют из очень такого субъективно-удобного восприятия «доброзла». Им хочется думать о себе в гуманистичном толке, и они думают. Им нравится использовать шаблон «настоящего мужчины», должного им по факту с рождения, и вот они всю жизнь тестируют эту гипотезу на жизнеспособность.
Как-то мы тут на днях затеяли с сестрой Марией (пусть вас не смущает христианское звучание) подобную философскую беседу на жизненную тему «Мужчина тоже человек». Она делились откровениями тех лет после моего слива из брачно-семейного уклада. Тогда ведь оно было, как гром в красноярских прериях, сквозь который, с виду идеальная семья, образец для подражания вдруг разлетелась в щепки.
Ей (сестре) пришлось спешно переосмыслить именно эту категорию, что «мужчины тоже человеки», даже если кулуарно (на женских пятничных заседаниях) значимость этого обстоятельства задвигается куда подальше. Ничто из ничего не берется, людям приходится игнорировать развивающиеся предпосылки перемен или намерено, или по невежеству.
В любом случае, прикинуть что к чему ведет бывает очень нетрудно при желании. И она прикинула, вовремя ухватившись за потребность все-таки поуважать мужское достоинство в добровольном порядке. Знаю, что в то время ухватилась не только она, много семей уцелело ценой моего примера.