Книга первая – перерождение - стр. 4
Мои воспоминания подсказали, что тело принадлежало тому, кого малец считал своим папашей.
Есть хотелось ужасно. Не особо думая, я залез рукой в котёл и достал оттуда пригоршню какой-то липкой каши, что была уже с душком. Поморщившись и не придумав альтернативы этой еде, запихнул всё это в рот и как можно быстрее проглотил. Поморщившись с минуту, повторил процедуру дважды, после чего понял, что больше не смогу заставить себя это есть. Надеюсь, желудок у паренька крепкий, ведь хоть голод и утолил, но может всё оказаться во вред. Уж лучше и вовсе быть голодным, чем страдать от отравления и всех сопутствующих приключений.
Когда собирался покинуть этот сарай, тело, что до этого храпело, начало шевелиться и село. С трудом собрав глаза в кучу и смачно выматерившись, глядя на меня, он с десяток секунд что-то обдумывал, а затем залепил мне оплеуху.
–Ты почему тут? Если ты сбежал от его колдунства, и меня заставят вернуть деньги, то я лично тебя забью до смерти! – под конец диалога, мне прилетело ещё пару оплеух. – Что с тебя, блаженного, толку, только корми тебя. Так хоть денег немного за тебя получил, да и тут ты умудрился всё мне испортить. Проще прикопать тебя и сказать, что не возвращался. Лучше бы твоя мать на своё лечение последнее отдала, чем на твоё. Иди, и чтобы я тебя больше не видел! – был поднят я рывком за шкирку и пинком в зад отправлен на улицу.
Не заставив себя ждать, просто пошёл хоть куда-нибудь подальше от того, кто продал своего сына. Я не знаю, какие порядки царят в этом месте, но уверен, что продавать родных детей, люди не могут. Даже звери оберегают потомство. Нет, это больше не человек, а чудовище, что рано или поздно закончит свою жизнь или в потасовке за глоток алкоголя или захлебнётся рвотой во сне.
Попытался вспомнить мать мальчика, но ничего не вышло, вспоминался лишь этот моральный урод. Следует из сказанного, мальчуган и его мать заболели, и она выбрала лечение паренька, а сама скончалась. Но вот с папашей бедному мальцу не повезло. Возможно раньше и было по-другому, да он запил с горя, но этого уже не выяснить.
Одно до меня дошло точно, сюда я больше не вернусь ни под каким предлогом.
Оглядевшись, понял, что ещё только раннее утро и народ начинает понемногу просыпаться.
В этих трущобах ловить нечего, вместо еды можно добыть только побои. Надо идти в город и искать счастья там.
Дойдя до ворот, застал момент, как их начали открывать колоритные мужики.
Двое, скорее всего стражников, были одеты в штаны чуть получше моих, в руках у них копья в два метра длиной и с железным наконечником. На ногах что-то похожее на кожаные галоши, сверху кожаные куртки с металлическими вставками спереди. Головы покрыты шлемами, но, как ни странно, также кожаными, лишь железный обод был приделан к этим шлемам.
Подойдя, хотел уже было прошмыгнуть, как получил удар ногой, не то, чтобы хотели покалечить, скорее просто отшвырнуть подальше.
–Куда прёшь, босота, возвращайся в свой гадюшник.
Отойдя подальше и сев на землю за первым же углом, стал ждать, сам не знаю чего. В это время понял, что язык мне не знаком, но я отлично его понимаю, а многие ругательства может и не имеют дословного перевода, но мозг отлично предоставляет русскоязычный аналог.
Просидев так пару часов, услышал ржание лошадей. Поднявшись, пошёл посмотреть и увидел, как к городу приближается телега, запряжённая здоровенной лошадью. Конь был похож на наших тяжеловозов, лишь копыто раздвоено, как у коровы, а так довольно точное сходство.