Книга первая – перерождение - стр. 13

С каждой минутой мои мысли погружались всё глубже и глубже в дискуссии с самим собой, планомерно выстраивая схему дальнейших действий и варианты их развития.

Вынырнул из чертогов разума не сразу, более того, мне помогли оттуда вернуться. Даже не сразу понял, что я не тот, кем являлся ещё пару дней назад, ведь в данный момент усердно пытался вспомнить, как мне добыть те или иные материалы для реализации своих задумок.

–Я вам не помешаю? – спросил кто-то густым басом. На что я автоматически, и не глядя на собеседника, ответил, – что вы, любезный, присаживайтесь.

Бросив взгляд на собеседника, увидел высокого, статного мужчину, лет пятидесяти на вид. Его голову с аккуратной причёской и коротко стриженную бороду плотно усеяла седина. Взгляд его суров и сосредоточен, а губы плотно сжаты. Но не это сильнее всего выделялось в его внешнем виде, а то что одет в ярко-красную одежду, красные штаны, заправленные в чёрные сапоги до колен. А также плащ, с капюшоном до колен из плотной ткани поверх чёрной рубахи на завязках вместо пуговиц. Он опирался одной рукой на резной посох, что доходил ему почти до плеча, а на одном из пальцев был золотой перстень с массивным камнем красного цвета.

Осознание ситуации пришло в долю секунды. Вот он, хозяин этого парка, который не просто так огорожен оградой. А вот я, бомжеватого вида пацан, что сидит в его беседке. Тут же проскочила мысль, что если он меня сейчас прибьёт своим посохом, то скорее всего ему и слова никто не скажет. Надо срочно включать мозги и выкручиваться из ситуации. Ведь вряд ли я смогу сбежать, как минимум, не получив палкой по спине, а то и того хуже по голове, чтобы снова стать слабоумным, если вообще выживу. Ведь человек напротив меня ходит с посохом явно не из-за болезней ног или спины. По таким сразу видно, что физическая форма довольно неплохая.

–Любезный, это оскорбление или издёвка? – спросил он, сгустив брови.

–Простите меня, мать давно умерла, а отец пьёт беспробудно. Некому было научить, как правильно обращаться, – согнулся я перед ним в пояс, пока произносил извинения.

–Допустим, а в сад пробрался тоже по незнанию? То, что сюда нет входа, кроме как из башни, тебя ни на какие мысли не натолкнуло?

–Не успел хорошо обдумать свои действия. Отец продал меня его колдунству, а когда я вернулся, то подумал, что я сбежал и захотел убить за это. Я пробрался в город, но тут напали другие дети, это место единственное, куда я смог сбежать, точнее, куда за мной не погнались, – начал я приплетать ложь к правде, дабы история стала как можно более жалкой, но при этом правдоподобной.

– Ты правда думал, что лучшим вариантом будет попасть сюда, а не просто и быстро и почти безболезненно погибнуть от рук отца? Неужели до тебя не доходили истории о тех, кто себе позволил даже меньшее? Стоп. Какой ещё, его колдунство? Подними голову и говори, как есть, всё, что знаешь.

–Не помню почти ничего, первое, что помню, как я лежу за городом в канаве с другими людьми, но они все мертвы. Кое – как добрался до дома, а там отец, дальше всё, как я и сказал.

–Совсем ничего до этого не помнишь? Ни где был, ни кто тебя купил, ни что было до всего этого?

–Нет, лишь то, что, когда проснулся, мимо проехала черная карета с гербом. Герб разглядеть не удалось, перед глазами всё плыло.