Книга для никого - стр. 10
В 21-м столетии русские одеваются примерно одинаково, равно как венгры или вьетнамцы: во всякого вида китайские подделки под евроатлантический кэжуал – всех цветов радуги полосатые и клетчатые поло, тертые джинсовки, дутые пуховики и спортивные костюмы, хотя приверженность к спорту тут, прямо скажем, ни при чем. Столь же явно размыта и классовая составляющая – успешный делец и воротила нередко наряжается куда спокойнее заурядного офисного сотрудника, которому кроме пестрого тряпья, может, и похвастать больше особо нечем.
Выходит, манера хранения и ношения – в некотором роде код или ключ к разгадке цивилизации. И, стоит признать, что у Империи добра своего узнаваемого стиля как такового попросту нет: старое утрачено, а нового так и не завязалось, вплоть до того, что даже трусов и носков своих почти не осталось – все завозное или скопированное, сшитое по заморским лекалам.
Как же так вышло?
Вспоминается, как в переходный период, в начале 90-х прошлого века, всю страну наводнили сетчатые бейсболки USA и гуманитарный секонд-хенд оттуда – удобный и практичный, не в пример советской кирзе и скучным тканям двух-трех фасонов отечественного пошива. Именно тогда утомленные от советского однообразия и дефицита вчерашние комсомольцы и пионеры дружно приоделись, переобулись и двинулись строить демократию. Впрочем, как уже хорошо известно, и здесь не преуспели: долгострой мало-помалу превратился в недострой, а позднее и вовсе перепрофилировался в осажденную крепость.
Однако же с тех пор и господствует пресловутый кэжуал и своего рода Юса головного мозга. Понятно, те, что побогаче и поименитее, рядятся в эксклюзивные итальянские костюмы и швейцарские часы, между делом и доведя страну до состояния, в котором нет в ней собственных ни носков, ни шнурков. Виной тому, как водится, происки Запада и постоянные временные трудности. В общем, сколько себя помню, проклятая Америка не дает нам жить и развиваться, ведь если бы не она, то уж тогда бы… Что ж, значит нужно еще немного потерпеть и переждать… Не впервой, не привыкать.
При всем при этом даже беглый променад по любому городку современной России выдаст результат, что тут и там будут встречаться персонажи в бейсболках LA, трениках Brooklyn, футболках с названиями американских университетов, музыкальных исполнителей, спортивных брендов и т. д. Довольно сложно вообразить зеркальную ситуацию, когда бы где-нибудь в Оклахоме или Орегоне обыватели с таким же естеством и достоинством носили кепки «МГУ» или толстовки «Сектор газа», полагая это чем-то самим собой разумеющимся.
Общим местом будет сказать, что Штаты обыденные, с неразрешимыми расовыми проблемами, бродягами на улицах Сити и кровавыми шутингами, весьма далеки от образа Америки насажденной, вымышленной. Однако, видать, в самой природе человека заложена надежда, что уж где-то там, за семью морями, все получше, покрепче и поразумней, тем более если объективно, в среднем, так оно и есть. Однако манит и туманит Америка не действительная, а вожделенная, из глянцевого журнала, музыкального клипа и закоренелого мифа.
Довольно схожую роль в восприятии русской общественности в 19-м столетии играла Франция, с ее вечным культурным бурлением и поиском, политической реформой и модой. По воспоминаниям Салтыкова-Щедрина из того времени, все его сверстники запоем следили исключительно за событиями из Парижа, вот где настоящая жизнь и свершения! с тоской наблюдая как в здешнем пространстве все застыло и притворяется не тем, чем является или хочет казаться. И вот, спустя полтораста столетия, французы в том самом Париже оказываются чуть ли не этническим меньшинством, вздыхая о былом величии, а мы по-прежнему живем по Салтыкову-Щедрину и уже натворили себе нового кумира.