Книга 2. Тропинка черной кошки - стр. 2
Та кивнула и положила ношу перед собой, а потом еще и клювом подвинула. Я сжалилась, зажала размотанную часть бинта подмышкой и, с трудом развязав завязочки, достала маленькую записку и нечто удивительное. На тонюсенькой серебряной цепочке- маленький кулон в виде кленового листика, да с такой огранкой красивого камня, что мерцает всеми цветами радуги. А к этому великолепию еще и такие же серьги. Ну и записка, даже не стоит гадать от кого. Я, широко улыбаясь, стала ее неловко разворачивать. Почему-то во всем этом мне не столько подарки приятны, сколько написанное.
«Добрый день, соня. Надеюсь, тебе понравятся дополнения к шпилькам. Хорошего дня».
Еще бы мне не понравилось! Даже если бы они были из щебня, я бы прыгала от счастья.
Рока взмахнула крыльями, и меня посетила хорошая мысль, от чего я закричала:
– Стой!
Бедная птица. Она так шарахнулась в сторону, что стало неудобно. Я виновато улыбнулась:
– Рока, милая, мне нужна твоя помощь. Ты не передашь Макианэлю встречное письмо?
Птица снова опустилась на тумбу, а я полезла в верхний ящик. В прошлый раз там видела бумагу и волшебное перо.
Отлично, они там и остались!
Оторвав от бумаги неровный клочок и положив все рядом с сорокой, я быстро застрочила:
«О подарке при встрече, которую желательно устроить сейчас. Прости, Макианэль, мне нужна помощь. Приходи, если есть возможность».
Написанное меня не удовлетворило, но переписывать желания не возникло. Скрутив маленькую помятую трубочку, я стала осматриваться в поисках веревочки. Надо же чем-то бумажку привязать! А ничегошеньки и нету.
Сорока каркнула, привлекая мое внимание. Я долго на нее смотрела, пытаясь понять, чего пернатая хочет. Наконец, догадалась, протянула ей ладонь с запиской. Та взяла ее в клюв и улетела, а я вновь застыла перед зеркалом, не зная, что делать. Если Макианэль придет, мой внешний вид его ужаснет, но разматываться я буду долго, а заматываться обратно- глупо. Пока я думала, так и не решив как лучше сделать, сбылось худшее- в дверь постучали.
Я забегала по комнате в поисках, чем бы прикрыться, потом притормозила, запахнула рукой сорочку и громко сказала:
– Входи!
Макианэль ловко и бесшумно просочился в дверь, прикрыл ее за собой и упер в меня свой удивленный взгляд.
– Ааа, – протянул он, словно потеряв дар речи.
– Да, – согласилась я, поморщившись.
Контраст еще тот. Весь такой красивый, в шелковой черной рубахе, черных брюках и таких же ботинках, с сияющими темными волосами, которые ну никак в моем понимании не сочетаются с яркими голубыми глазищами, и я- еще то лесное чудище. На мои щеки набежал предательский румянец.
– Ты проходи, присаживайся, – промямлила я, попятившись от диванчика в сторону ванной комнаты.
– Спасибо, – его серьезное лицо озарила приветливая улыбка, а мне как-то совсем поплохело.
«Надо было все-таки сначала развязать бинты да платье надеть», – мелькнула хорошая мысль.
– Ты хочешь снять повязку? – нахмурился он, увидев торчащий из-под сорочки кончик бинта.
– Да, – криво улыбнулась я. – Понимаешь, тут такое дело…
Ну нет, не рассказывать же ему всю историю стоя в таком непримечательном виде?! Неловко как-то.
– Слушай, Макианэль, давай я сниму бинты, приведу себя в порядок и поговорим, – миролюбиво предложила ему.
Охотник подошел поближе и, остановившись в метре от меня, сказал: