Книга 2. Хладный холларг - стр. 32
Телохранители боора наскочили на темные фигуры, заполонившие собой пространство между деревьями. Рубка вспыхнула с новой силой.
Могт был в первых рядах. Комт видел его спину и несколько мгновений залюбовался спокойными уверенными размеренными действиями сына – он стал опытным воином.
– Мой боор, – услышал вдруг у своих ног Комт голос Меченого. Он опустил глаза и наткнулся взглядом на пасмаса. У Меченого была рассечена бровь, порвана щека, а правая рука болталась на одном сухожилии. Он был с ног до головы вымазан кровью и дрожал от слабости. – Нас разбили, мой боор, – прошептал одними губами Меченый и повалился на землю.
– Я знаю, – ответил Комт, заглядывая в глаза воина, покрывавшиеся мертвой поволокой. Устало вздохнув, боор сказал себе: – Теперь и мне срок настал. – Он ударил грухха по бокам и понесся в гущу схватки.
***
– Еще немного бы, братцы, и я дотянулся! – Воинский кружок у ярко светивших рочиропсов взорвался одобрительным хохотом. – Самую малость не достал! Самую малость!
Холкун, говоривший все это, сидел среди разномастной воинской братии и весело хмурился. На щеках его пылал румянец. Огорчение никак не шло на его лицо. Было заметно, что он горд собой и тем, что едва не совершил.
– Удачливый был сегодня. Мало того, что едва Предателя не укокошил, дык еще и без синяка, без царапины из сечи вышел, – по-доброму завистливо говорили его товарищи, толкая счастливчика в плечи, спину и бока.
Глыбыр улыбался, слушая разговоры солдат. Давненько не было такого, чтобы он одерживал победы. Вернее сказать, давненько не было таких больших побед.
Сам Комт Предатель – ни кто иной, как он – был разбит сегодня Глыбыром в лесу у стен Эсдоларга. Не помогла даже вылазка гарнизона, который тоже попал в засаду и был сильно потрепан.
На поле битвы остались лежать более двух тысяч вражеских воинов и всего семьсот воинов Длинномеча.
Комт с остатками воинства закрылся в Эсдоларге.
Однако и там, Глыбыр это точно знал, Предатель не найдет успокоения. Слишком многие помнят, как он предал их Владию, сдав ее оридонянам.
– Ну врешь жежь! – донеслось до слуха Глыбыра от другой кучки солдат. – Прямо перед ним стояли?!
– Прямо перед ним.
– И говорил с вами?!
– Вот как сейчас ты со мной, так и он говорил с нами.
– А какой он? Чего же ты ему сказал?
– Старый очень и… спокойный… Ничего… я ничего, а дядька сказал… Чего сказал? Гордо сказал, что не предадим мы нашего боора!
Длинномеч посмотрел в сторону говоривших. Среди десятка воинов стоял холкун не более двадцати зим от роду. Он походил на едва вылупившегося птенца, так худы были его шея и руки. Но грудь, гордо выпяченная вперед, говорила о том, что этот хлюпик тоже чем-то гордится.
– Потом чего же?
– Потом отвели нас к дереву да привязали. После, когда выступили они, нас следом погнали, а как вы напали, позабыли про нас. Тогда дядька распутался и меня распутал. Мы и побегли.
– Вот это да-а-а! Не зря про Злого легенды ходят, холы, ой, не зря!
– Отец, – окликнул боора Гедагт, – посмотри.
Глыбыр пошел на звуки голоса сына и вскоре очутился подле него. Гомон воинского стана стих за его спиной и отчетливее стали слышны звуки, доносившиеся из Эсдоларга. Словно бы маленькие скляночки переливались за стенами.
– Ты знаешь Злого? – спросил боор неожиданно даже для себя.