Книга 1. Людомар из Чернолесья - стр. 49

Охотник быстро срезал с себя плащ, обрубил веревку, державшую его у решетки, и очень вовремя совершил длинный прыжок.

Вода за решеткой, на которой сидел людомар и еще пара холкунов разверзлась и изрыгнула из себя чудовище, вместо рта которого были щупальца.

Уарх!

Людомар знал его запах. О нем доносили ему вещи с затонувших лодок, которые пытались проникнуть вглубь Чернолесья, где реки кишели этими чудищами. Ему не доводилось встречаться с ними лицом к лицу, но звуки их приближения он помнил так же хорошо, как звуки любого зверя в Великолесье.

Холкуны, получившие удар с тыла, были разорваны щупальцами на несколько кусков и сброшены в воду. Лишь одинокий изорванный зубами рыб-жуков плащ одного из них, зацепившийся за решетку висел, как печальное напоминание о трагедии, которая здесь произошла; как оставленное знамя погибшего войска.

Между тем, людомар допрыгнул до отверстия в стене, из которого женщины забирали воду, ухватился за его края пальцами, подтянулся и увидел, как прямо на него движутся три девушки. Быстро сообразив, что делать, он подался назад и забросил свое тело на ближайшую стену. Она оказалась мокрой, поэтому охотник пополз вниз, но у самой кромки воды снова нашел опору и тут же прыгнул, оставив за собой запах, на который устремились сотни резров. Все они промахнулись и ударились о стену.

Еще один прыжок. Удачная попытка зацепиться за край каменного выступа. Еще прыжок. Скольжение по стене. Падение к воде. Быстрое карабканье вверх по еле заметным выступам. Прыжок. И вот он уже дотянулся до противоположной решетки.

В живых осталось лишь три холкуна: двое на решетке и холларг. Он по-прежнему спал. Атака резров продолжалась. В конце концов, оба воина были стащены в воду и съедены.

Людомар был вне себя от ярости. Он ощущал себя зверушкой, загнанной в клетку. Зверушкой, над которой потешаются почем зря. Несмотря на бессилие и озлобленность, он не упустил из вида прекрасную идею – наловил, убив, несколько десятков рыб-жуков и сложил их себе за пазуху. Вот ужин и готов.

Вода перестала кипеть ровно также неожиданно, как и начала. Река снова остановилась и через некоторое время потекла в привычном направлении.

Сын Прыгуна огляделся. Лишь тряпье холкунского плаща на другой решетке напоминало, что здесь когда-то были олюди.

Охотник вздрогнул, когда большое деревянное ведро с громким всплеском упало в реку. Послышалось кряхтение и женские голоса:

– Вот-вот, вышла замуж, учись!

– Крома, иди быстрее, мы уже почти доделали.

– … мне так показалось. Я ему об этом и сказала. Он выпучил глаза: не знаю, говорит, ничего такого не слышал. Тут-то я ему все и рассказала…

– Крома!

– Слышу я! Иду!

– Как твой мальчик себя чувствует?

– Слава Владыке, пошел на поправку. Крома! Чертова девка. Говорила ему, не вводи ее в дом. Только и делает, что языком треплет.

– Иду!..

– Терпи. Не надо таких слов. Сами мы такими были.

– И я так раньше раздумывала. Ан не осталось нервов. Луна прошла, а нервов уже нет.

– Здесь я.

– Кидай.

В воду полетело ведро.

Людомар перестел слушать треп, обвязался веревкой, прикрепив тело к решетке, вытащил из запазухи одного из резров и впился в него зубами. Мясо было жестковато, но на голодный желудок еды не выбирают.

Неожиданно послышалось шлепанье по воде. К охотнику плыл холларг. Его глаза были черны настолько, что не было видно белков.