Ключик - стр. 60
Пальцы Сеймаса на его переносице сжались так сильно, что Эмме показалось, что он ее сейчас себе сломает. Но из-за его слов у нее возникло устойчивое желание оставить за собой это удовольствие.
– Как бы там ни было, – яростно прошипела она, – в одном ты совершенно прав. Неважно, хочу ли я просто однократно с кем-то переспать или желаю более серьезных отношений – это ни в коей мере тебя не касается. Ты мне не отец и не старший брат, чтобы лекции о морали читать и предостережениями озадачивать!
Сеймас вскинул голову, и из его карих глаз на Эмму обрушилась настоящая взрывная волна, заставляющая невольно попятится прочь. И без того жесткие черты лица лейтенанта исказились, становясь маской безжалостного хищника. И этот самый хищник сейчас надвигался на Эмму, неумолимо демонстрируя каждым движением, что ей не спастись, и даже не стоит и пытаться. Спина девушки вжалась в стену, однозначно давая понять, что отступать больше некуда. А в следующую секунду Сейм навис над ней – огромный, дико пугающий и неизбежный, как сама смерть, что рано или поздно приходит к любому. Он окружил ее своей мощью, буквально отрезая от всего остального мира, вынуждая вдыхать собственный головокружительный запах вместо кислорода. Между ними остались считанные сантиметры и слои их одежды, но жар тела Сейма был таким сокрушающим, что Эмме казалось, что они обнажены, и мужчина касается каждого нервного окончания в ее теле. Его плечи сгорбились, и он опустил голову, наклоняясь к самому уху девушки. Отбирая последние крохи свободного от него пространства.
– Ты права, дело-то не мое. Но, хочешь, скажу тебе, как все будет? – и снова в его голосе глубинные незнакомые вибрации, говорящие о степени гнева и еще чего-то. Чего?
– Это смазливый говнюк будет увиваться вокруг тебя и петь сладкие песни. Будет целовать тебя, ласкать, уговаривать… – Вместо слов почти сплошное низкое рычание, которое, касаясь разума Эммы, рождало невозможные картины. Большое мужское тело, трущееся об нее, моля каждым движением о близости… Руки, скользящие по ее коже то медленно, то лихорадочно, стремясь захватить все и сразу… Губы, оставляющие ожоги в любом месте, где бы ни коснулись. Те самые губы, в которые она уперлась ошалевшим взглядом прямо сейчас…
– Он будет делать это, пока ты не позволишь опрокинуть себя на спину и не раздвинешь для него свои сладкие ножки… – донеслось до нее как из другого измерения. – Не позволишь войти в свое тело… Погрузиться в тебя до упора… Трахать тебя как одержимому… – дыхание, обжигающее кожу, становилось все резче, и ее собственное начало вторить, подстраиваясь, ловя ритм. Рычащие нотки стали изменяться, растягиваться, прокатываясь внутри потрясающей истомой обещания и такого нового для Эммы чувства предвкушения. – Он будет пить тебя… пробовать на вкус… жадно заглатывать… наслаждаться каждым малейшим скольжением… Врываться так глубоко и так часто, что ты перестанешь понимать, что вы два разных человека…
Рычание окончательно стало прерывистым, лишающим ощущения реальности шепотом. Сжигающим, полным непереносимой потребности и первобытной неутолимой жажды. Сладкая боль, зародившаяся в груди Эммы, стекла тягучей мукой вниз, скручивая живот властным спазмом. Стон, не удержавшись, рванулся из девушки, и этот звук расколол окруживший их раскаленный кокон. Он резанул по сознанию мощной сиреной, сигнализирующей, что они ступили в запретную зону. Сейм отшатнулся от Эммы и попятился, тяжело дыша и мечась по комнате взглядом, как будто срочно нуждался в помощи. Но это секундное замешательство исчезло под волной злости, что смыла с его лица все напоминания о чем бы то ни было ином. Верхняя губа дернулась в яростном оскале, искажая его лицо.