Ключи от счастья - стр. 27
Ила впустила Лари, брат казался озабоченным, но довольным. Они обнялись. Женщина отметила, что еле заметная раньше морщинка на лбу прочно обосновалась на своем месте. От Лари веяло холодом и осенью, она поспешила отстраниться.
– Ты прекрасно выглядишь, – проговорил Лари вместо приветствия. – Я бы даже сказал, цветуще.
Ила засмеялась и расцеловала его в обе щеки.
– Ну, здравствуй. Как дела?
Брат развел руками.
– О делах после обеда поговорим. Скажи, Ладин, часом, не у тебя?
– У меня, – у Илы запылали щеки.
Лари поджал губу и покачал головой.
– Отправляй его ко мне. И пусть не мешкает. В гостиной его дожидается супруга, но я бы хотел поговорить с ним раньше.
Женщина кивнула, и Илларий продолжил:
– И к тебе у меня просьба. Спустись, развлеки ее немного, я бы отправил Глосу, но она не говорит ни на торейском, ни на виленвийском, а гостья, по-видимому, нашего языка толком не знает.
– Я поняла, – выдохнула Иллария. – Сейчас все сделаю.
Брат коснулся губами ее лба и покинул комнату, аккуратно прикрыв дверь.
Ила вернулась к Ладину. Не было необходимости пересказывать ему разговор с братом, она знала, виленвиец все слышал. Она равнодушно кинула ему одежду и приказала:
– Сначала к Лари, потом к жене.
Сын Хозяев Еруды встал с кровати и подошел к любовнице. Хотел обнять ее, но она не дала. Он взял ее за руку.
– Думаю, я должен тебе кое-что объяснить…
Ила фыркнула.
– Мне ты, к счастью для меня, ничего не должен. А изменять жене – мерзко. Я в этом фарсе участвовать не желаю. Так что одевайся и уматывай.
Она кинула на Ладина полный презрения взгляд и высвободила руку. Он начал торопливо натягивать одежду.
– Прости, последнее, чего мне хотелось – обидеть тебя.
Ила молча наблюдала, как он одевается, а потом открыла ему дверь комнаты, выпроваживая будто незваного гостя. Дождь за окном застучал с удвоенной силой. Осень брала свое.
Сын Хозяев Еруды зашагал к конунгу Краны, заплетая косу на ходу. Виленвиец ожидал от него осуждения, но Илларий предпочел другие темы для беседы. За дверьми кабинета мужчины почти два часа обсуждали дела военные, говорил больше Ладин, Илларий слушал и задавал вопросы. Гость не лукавил, не увиливал, говорил что думает. Глаза конунга Краны не выдавали никаких эмоций. В начале разговора принесли кофе с мясным пирогом, и виленвиец, волей судьбы оставшийся без завтрака, проникся к Илларию еще большей симпатией. Расстались они совершенно довольные друг другом и достигнутыми договоренностями.
Сын Хозяев Еруды отправился в гостиную за женой. Дождь утих, тучки разбежались, и в окна коридора замка заглянуло солнце. Ладин остановился около одного из них и посмотрел на парк. Освещенное яркими лучами святилище заставляло замереть в восхищении. Над лысоватыми деревьями парил красавец ворон. Его черные крылья раскинулись над статуями собратьев, будто защищая от невзгод. Гость вздохнул. Он не видел глаз ворона, но жизнь свою готов был поставить, тот снова насмехается над ним. Возвращаться в Еруду не хотелось, встречаться с Натаной тоже. Поговорить бы с Илларией по-человечески, объяснить все, но она не станет слушать. Ладин с досады махнул рукой и продолжил свой путь.
На подходе к гостиной он услышал торейскую речь. Ила и Натана вели размеренную беседу ни о чем. Голос Натаны за три года ничуть не изменился, сын Хозяев Еруды узнал бы его из тысячи, а вот голос Илы в торейском говоре звучал совсем по-иному. Она употребляла обороты мыслимой и немыслимой вежливости, но все равно, когда она говорила, хотелось вытянуться по стойке смирно и приветствовать госпожу. Виленвиец представил себе, какое впечатление это производит на Натану вкупе с безразличным взглядом Илы, и пожалел о своем позднем прибытии.