Ключи от моего сердца - стр. 27

- «Приятной зимы, милая леди Виру.

Пишу вам и слышу, как за окном с шелестом падает снег. Ветер уже не злится и не швыряет снежинки как попало, превращая их в заледеневшие осколки. Они скользят медленно, и их полет завораживает. Я могу часами смотреть на прекрасный этот танец.

На память приходят воспоминания: с каким удовольствием я наблюдал за рыжеволосой девушкой – любительницей лизать сосульки. Ее непокорные пряди выбивались из-под меховой шапки, веснушки, контрастные на бледной коже, делали и без того запоминающееся лицо особенным. Зеленые глаза смеялись. Я говорил ей: «Простынешь!», а она в ответ еще больше дразнилась.

Она все-таки заболела, и вместо звонкого, как колокольчик, голоса я слышал сиплый бас. Я отпаивал ее чаем с малиной и медом. Она старательно дула на кипяток, и над верхней губой собирались бисеринки испарины.

А снег все кружит и кружит. Берегите себя. Всегда ваш З.С.»

- И что это было? – Мажанна не поверила, вырвала из рук Ивоны письмо. – Зачем писать о какой-то рыжеволосой девице?

- Он иносказательно предупреждает, чтобы Лиса поберегла себя в трескучие морозы. Одно дело, когда тебя отпаивает чаем молодой паж, совсем другое, когда ты лежишь в лазарете, кашляешь во всю мощь, а рядом посапывает уставшая сестра милосердия. Я в зиму перед поступлением в пансион так болела. И как никогда чувствовала себя одинокой.

- Ив, а почему ты находилась в лазарете? Не проще было бы вызвать врача на дом? Заботливые мамины руки…

- Может быть, и проще. Но у моей мачехи руки вовсе не заботливые. Мой кашель ее раздражал.

- А отец? – Мажанна густо покраснела. Лиса тоже чувствовала себя неловко. Два года живут в одной комнате, и только сейчас узнали, что у Ив неродная мать. Скрытная, она никогда не рассказывала о своей семье.

- Отец все время на службе. Советнику короля нечасто выпадает побывать дома, - Ивона смотрела в окно, где на подоконнике склевывала хлебные крошки серенькая пичужка. – А знаете, что я попросила бы у Хранителя?

- Что? – выдохнула Мажа.

- Чтобы мамы никогда не болели и не умирали. Нельзя оставлять маленьких девочек одних, - Ив резко поднялась и вышла из комнаты.

- Я пойду за ней!

Мажанна схватила Лису за руку.

- Не надо. Если бы она хотела, чтобы мы ее утешили, не убежала бы. Ивона гордая и все держит в себе. Ты хоть раз видела, чтобы она плакала? Даже тогда, когда упала и разбила колено, лишь зло подула на него. Наверное, это из-за мачехи. Чужие люди часто делают нас еще более несчастными.

- Родные тоже преуспевают, - вздохнула Лиса.

Девушки помолчали. Алисия подтянула к себе брошенное письмо, пробежалась глазами по ровным строчкам. Красивый уверенный почерк.

- Знаешь, Ив читала письмо, а я в этой рыжеволосой узнавала себя. Я ведь тоже любила лизать сосульки. Болела, конечно. Голос становился хриплым, точно у столетней старухи. Уршула смачивала полотенце в воде и клала мне на лоб. Холодные капли так противно стекали по шее за ворот.

***

Летели дни. Кончилась зима, к исходу приближалась весна, а «тайный воздыхатель», как его прозвали девушки, все слал и слал свои письма.

Послания приходили регулярно и не требовали ответа. З.С рассказывал о людях, которых знал или видел лишь однажды, но они оставили воспоминания о себе. И странное дело, Лиса уже нуждалась в этих коротких зарисовках. Она лишь иногда открывалась подругам, поскольку ее откровения выглядели бы смешно и нелепо: в каждом рассказываемом случае Алисия узнавала себя - свои привычки, свои страхи, свои потаенные желания.