Ключи от ландышей - стр. 10
– К-кто придумал?
– Ну… писатель какой-нибудь… автор… вот он придумал, а оно в жизнь пробивается… просвечивает…
Следователь первый раз смотрит на меня как следует.
– Слушайте, да вы гений… ну, конечно же…
.
А потом уже – торчать на каких-то писательских сборищах, болтать ни о чем, интересоваться, а над чем вы работаете, ой, надо же, как удивительно… И искать, искать эту проклятущую историю про дом на том месте, где дома нет…
.
Этого быть не может, говорит следователь.
Этого быть не может, повторяет следователь, смотрит на меня, что за безумие в самом-то деле, перебрали всех бумагомарак в городах, и ничего, ничего…
Смотрим друг на друга, понимаем, надо искать, искать, по всем странам, по всем континентам, искать автора, который заставил одного героя убить другого…
…голоса…
…голоса за стеной…
– Вы найдете мне ключ. Ключ. Ключ.
– К-какой ключ?
Шорохи…
– И не вздумайте даже, живым отсюда не выйдете… Вот… Скрип…
– Скрипич…
– Вы знаете, как это открывается?
…голоса…
.
Я знаю.
Смотрю на следователя, понимаю – он действительно знает. На этот раз.
И…
– Этого дома и правда не было в прошлом.
– Ну, разумеется, мы…
– …но также этого дома не было и в вымышленных мирах.
– Вы думаете…
– …я уверен.
– Но тогда…
– …тогда остается только одно. И это…
Подхватываю, осененный догадкой:
– Будущее, не так ли?
– Именно так. Будущее. Через десятки, сотни, тысячи лет на пустоши будет стоять дом, в нем кто-то кого-то захочет убить…
– …я могу спасти его? Помочь ему?
– Ну как же вы… хотя… хотя постойте-постойте, если это произойдет в далеком будущем, вы же можете оставить ему сообщение, записку какую-нибудь… пометки на полях в какой-нибудь книге…
– Точно! Ну, конечно же, пометки в книге… – хватаю с полки первый попавшийся фолиант, который оказывается орфографическим словарем, открываю на слове Ключ, я должен записать здесь что-то… что-то…
Аннахилт, Баллох, Висбеч
Только подходя к роскошному особняку, я чувствую – здесь что-то не так, здесь что-то должно случиться, здесь, сейчас, в этом предпраздничном затишье. Казалось, ничего не располагало – уютный дом в три этажа, янтарно-желтый свет из окон, сверкающий снег, тени заснеженных деревьев, тающие в темноте ночи, дорожки света на снегу – и все-таки чую, что это только затишье перед бурей, что мир затаился перед чем-то по-настоящему страшным.
Я поднимаюсь на припорошенное снегом крыльцо, дергаю дверной колокольчик – он отзывается тревожным перезвоном. Снова говорю себе, что именно в такие ночи, в такие вот безмятежные праздничные времена и происходит самое страшное.
Щелкает замок. Светлые волосы, зачесанные назад, платье в обтяжку, блестки на красном бархате.
– Здравствуйте, уважаемый гость, проходите, пожалуйста… будьте добры, вашу шляпу, ваш плащ… спасибо, – ловко вешает на крючки, – пожалуйста, проходите, очень рады вас видеть, ваша комната наверху, на третьем этаже… здесь вот на первом этаже у нас большой зал, тут ёлка, вот сюда на второй этаж – столовая, ужин в восемь, а вот ваша комната по коридору до конца и направо…
Вхожу в комнату, по привычке оглядываюсь, не мелькнет ли что-нибудь в тусклом свете лампы, за шкафом или в углу возле кровати. Светлые волосы, платье в обтяжку рассказывает еще что-то про ванную за дверью, про бильярдную в зале на втором этаже, про бассейн…