Ключ - стр. 32
– Идем, покажу, – Лист стал вдруг серьезен. Куда делась ирония? Обернувшись к Ясеню произнес тихо: – Извини, друг. Не вышло посидеть сегодня. К себе пойдешь или у нас останешься?
– Останусь, – буркнул Ясень, огладил колено, покосился на остатки в горшочке и взялся решительно за ложку.
Лист пожал плечами, прошел и толкнул одну из дверок по периметру. Оглянулся выжидающе. Я посмотрел на Рокти. Та стояла, поджав губы, глядя мимо и вглубь. «К черту!» – решил я и быстро пересек комнату, перешагнул порог.
Зеленый полумрак успокаивал, воздух был свеж и призрачно ароматен. Я привык уже к умиротворяющему, медовому свету деревянных стен подземного поселка. Здесь стены были сплошь увиты плющом. Выступ, служивший кроватью, оказался для меня слишком короток, но достаточно широк, чтоб свернуться калачиком: в изножье стоял сундук. Я вздохнул невольно, захотелось упасть и отключиться немедленно. Я шагнул к лежаку, стягивая косоворотку. Сзади хлопнула дверь, погрузив комнату в малахитовую темень. Щелчок пальцев. Я обернулся – Лист стоял у входа, пара светляков вилась рядом, он щелкнул пальцами еще раз, и еще пара поднялась от стены, полетела на звук.
– Они просыпаются от резких звуков. Не буди их без надобности, они тускнеют бодрствуя. А я, признаться, давно не открывал спальни солнцу. К нам заходит только Ясень, да и тот остается редко. – Рокти тяготится им, хоть и жалеет.
Он замолк – стоял у входа, скрестив руки, светляки и впрямь быстро тускнели, и под тенью падающих на глаза волос нельзя было различить выражения лица.
– Ты… ты присмотри за сестрой. Ясень защитит ее от любой опасности, только от глупости ее собственной не сможет. Сделаешь?
– Да уж постараюсь. – Он кивнул, развернулся. – Подожди, – остановил его я. Он вновь оперся о гладкий окоем дверного хода. – Рокти… чего она хочет?
– Рожна! – Я почти увидел вернувшуюся во взгляд иронию. – Совет ей покоя не дает. У нас как? Все семейственно. Не пробьется Рокот в совет – придется весь век по‑над Рьянкой-рекой вековать, а тут ведь всего семь кланов, в лесу Октранском. И жизнь – везде одинаковая… скучная жизнь, прямо скажу. – Он повесил голову раздумчиво. – А Старейшие по свету ездят, в столицах бывают, и хоть редко кто, а можно и с караваном за дикие земли уйти, в Накан, чудес повидать.
– Поня-а-атно. – Я вспомнил собственную девушку, мечтавшую о великой моей столичной будущности и никак не ожидавшую долгих командировок в провинциальную глушь. Усмехнулся невесело.
– Ясень ее сильно смущает, – продолжил вдруг Лист, и я насторожился. – Не пара он ей, понимаешь? И она его не любит, вовсе не любит. Только увалень этот – сам не гам и другим не дам – кое‑кому из женихов бока наломал уже. Боятся все Ясеня. Уедет Рокот из нашего леса – глядишь, и успокоится, найдет себе по нраву кого‑нибудь.
Он снова замолчал, и я сидел, не зная, что ответить. Светляки совсем затухли и едва различимыми фосфорными пятнышками опустились на стены. Наконец Лист хмыкнул, толкнул створку. Свет не ударил по глазам, как бывает обычно, он был мягкий, медвяной. В комнате уже никого не осталось, стол остался неприбранным.
– Ты голодный небось? – Лист прошел, взял мой горшочек. – Остыло уж все, погреть?
– Оставь. – Я тоже вышел из спальни, подцепил пальцами кусок баклажана. Распробовав, решил, что голод – не тетка, и я действительно обойдусь холодным. – Где вы еду готовите, кстати? – Второй кусок последовал за первым. – Я очага не видел.