Ключ к легенде - стр. 6
Он был живым, этот огромный лабиринт кривых скелетов и изломанных душ. И он шептался. Притворяясь спящим, ловил каждое движение ночного гостя, тянул к нему свои заскорузлые пальцы, косился черными провалами нор. Шантис был бы в восторге, он любитель подобного гнетущего оцепенения.
При мысли о брате лорд чуть воспрянул духом. И отчаянно пожелал, чтобы тот оказался рядом и принялся изучать лес. С ним было бы не так жутко. Наверное, действительно нужно быть не в себе, чтобы восхищаться кошмаром.
Лорд сдвинулся немного и спина провалилась в углубление. Дернулся, потом медленно обернулся – он сидел у неглубокой пещерки между корнями, где видна была дальняя стена. И она показалась ему тем самым благом, о котором умолял судьбу последние несколько часов. Стараясь не шуметь, почти ползком забрался внутрь, сложился пополам, подтянув колени чуть ли не к подбородку. И уставился в проход, до жути боясь закрыть уже болевшие от постоянного напряжения глаза. Дождаться бы утра. Становилось все холоднее.
Но тяжелые веки дрожали и все опускались, не слушаясь лорда. Поборовшись с собой еще немного, он в итоге закрыл глаза, обхватил себя руками. Трясясь от холода, слушал, слушал и слушал. И различил громкий хруст веток. Медленно повернул голову, чтобы встретиться с немигающим взглядом холодного змеиного глаза, в котором не отражалось ничего. Он разглядывал человека, как пустоту, без малейшего интереса, а сам человек окаменел, боясь отвести взгляд и показать, что он живой. Хозяин глаза шумно выдохнул, засыпав корни ворохом листьев. Отодвинулся, снова открыв выход, поплывший перед Айтом, частый грохот сердца отозвался во всем теле. Забыт стал и холод, и голод, тихий шепот деревьев и банда из усадьбы.
У ствола переступили тяжелые лапы зверя, на землю что-то упало. Зашевелилось, застонало. Потом надрывно закричал мужской голос, оборвался, и у лорда волосы встали дыбом, судорожно дернулся вперед, потом снова замер под уже тихий скулеж неизвестного. Уткнулся лицом в сырую землю, заглушая собственное рваное дыхание. Мужчина снова завопил, следом сорвался низкий рык, звук удара и Айта окатило теплыми брызгами, пахнущими солью и железом. По корням скользнул и осел на землю сам незнакомец, спиной к лорду, лицом к тому, кто его притащил. Он захлебывался словами, пытался проползти между корнями, бессвязно умолял, закрываясь руками.
Его исступленный плач нарушил тишину, заухали филины, сломались ветки, когда кто-то начал ломиться в чаще. Резко раздались шорохи со всех сторон, завыла стая волков, о которых молодой лорд и не вспомнил, когда несся вглубь леса. Заметались светляки искрами, в их свете всплыло бледное зеленое марево.
И резко крик прервался, из спины несчастного пробился к объятому ужасом Айту изогнутый коготь, влажно заблестевший. Тут же вырвался, оставив после себя дыру размером с кулак. Мужчина затих, сполз совсем, распластался на земле, голова свернулась набок. Край красной рубахи у шеи, приоткрытый рот и искаженное ужасом лицо накрепко врезались в сознание лорда, уже крепко сжимавшего в руке свой нож, намереваясь вогнать его в прозрачный глаз ящера.
Вздрогнул и открыл глаза.
– Милорд! Милорд! – скрипучий голос пробрался сквозь туман, покрывший все вокруг. Не было видно своих рук. Айт рывком сел, макушка ткнулась в низкий потолок, схватился за голову. К нему пролезла рука, стариковская, морщинистая. Пошарила по углублению. Милорд на всякий случай отполз подальше, к дальней стене, крепко сжимая нож. – Милорд, я видел вашу ногу. И лошадь ваша здесь. Выбирайтесь, матушка беспокоится. Чего вы забрались в эту глушь?