#Ключ Иоко - стр. 12

– Он прав, – согласилась Эви.

Я покосилась на венец на ее макушке и вздохнула.

Что делать? Снова представлять, что двери на самом деле нет? Так вот она, настоящая, каменная и твердая, и о нее можно в кровь разбить кулаки. На ней изображены все те же вороны и сухие деревья без листьев и цветов – контуры пустых веток, над которыми кружат птичьи силуэты.

Камень вокруг дерева потрескался – сеть трещин была тонкой, как паутинка, и почти незаметной. Когда я провела пальцами, поверхность показалась шершавой и холодной, но в расщелинах мне почудилось странное тепло.

В тот же момент резьба на Посохе вспыхнула слабым светом – только сейчас древко покрывали не бабочки, а вьющиеся растения, множество веточек с листьями и цветами. Они горели, сияли и, казалось, даже двигались, словно им не терпелось обрести свободу, как совсем недавно – бабочкам.

Значит, сила и правда заключена в Посохе? Так пусть же переходит на дверь!

И, как только я об этом подумала, Посох ожил. Светящиеся нити призрачных растений потянулись с древка к холодному камню, оплели его, заискрились и засияли так ярко, что пришлось зажмуриться. Дверь низко и протяжно загудела, а свет от растений становился все сильнее и сильнее.

– Отходи! – закричал Хант.

Едва успев отскочить, я с удивлением увидела, как дверь рассыпалась на мелкие камни, и перед нами открылся проход, темный и дымный.

Наступила тишина, такая звонкая, что я невольно вздрогнула и покрепче сжала Посох. От этого еще острее ощущалось произошедшее чудо, ведь я только что смогла разгадать еще один ребус Безвременья!

– Они свободны? – тихо спросила я и оглянулась на Эви.

Подруга казалась сосредоточенной и напряженной. Она сжала губы и кивнула. Корона на ее голове снова стала венцом, а платье из дерюги вдруг превратилось в длинный черный плащ с капюшоном.

– Пойдем, посмотрим на этих воронов, – сказала она и шагнула в темноту.

В лицо мне ударил запах горелых листьев и каменной пыли, затем из серой дымки показалась высокая фигура. Черноволосый, темноглазый парень смотрел на меня и улыбался. У него были белоснежная улыбка, смуглая кожа, низкие брови и крошечное колечко в ухе, а еще красивая синяя рубашка и того же цвета штаны.

– Ты сняла проклятие. Как мы можем тебя называть? – хрипло и немного смущенно проговорил он, сложив перед собой ладони и слегка поклонившись.

– София, – пролепетала я.

Мне не хотелось называть ему прозвище, которое мне дал Иоко. И я вдруг снова вспомнила о своем родимом пятне и обрадовалась, что его теперь почти не видно.

Он был красив, этот парень: волосы убраны назад, подбородок высоко поднят. В чуть прищуренных глазах читался вызов.

– София, позволь спросить тебя: из какого ты Вороньего Удела? Я не слышал, чтобы в последнее время здесь появлялись Хранительницы. Как такое может быть?

– Ты не слышал потому, что нет этого «последнего времени». Вообще нет времени, призрак, – почти прошипела Эви.

– Я – человек. А ты, мерзавка, пошла вон! – резко воскликнул незнакомец.

Я знала, что все Проводники ненавидят призраков, поэтому лишь, как обычно, поморщилась.

– Они со мной. Теперь ты и твой второй ворон свободны, а я могу идти дальше, к убежищу Агамы.

– Мы проводим тебя, – невозмутимо ответил парень. – Мой брат пойдет с нами. Мое имя Дан-Тиун, а его зовут Даг-Адмар.