Клятвоотступник - стр. 46
– Кузнец, тебя капитан Макаров вызывает… Срочно беги, а то он сейчас на обед отчалит…
Ротный и вправду был уже на старте на обеденный перерыв. Не успел еще солдат и открыть дверь, как тот быстро произнес:
– Ох, елки-моталки, я чуть-чуть было про твое письмо не забыл… Я вчера проверял тумбочки и кровати в первом взводе. Совершенно случайно нашел письмо для тебя у дембеля Исхакова, земляка, уволенного Макулова… Письмо от твоей матери… Даже не знаю, почему оно там оказалось…
Капитан ловко повернулся на стуле и протянул руку к небольшому шкафу, висящему на стене. Вытащив из стопки книг пособие для политической учебы солдат, он быстро его развернул и тряхнул. Из толстой книги выпал помятый конверт. Макаров сразу же протянул его солдату, который с нетерпением ждал весточки из родной деревни. Увидев внезапно набежавшие слезы на глазах подчиненного, офицер с грустью произнес:
– Это письмо я специально положил в пособие. Я знаю, что солдаты эту брехню не читают. Моя канцелярия в последнее время стала проходным двором… Лучше ничего не ложи, а то все уведут…
Письмо от матери Кузнецов решил прочесть несколько позже. В нем кипела злоба и ненависть к тому, кто посмел «присвоить» письмо от матери, которое он с таким нетерпением ждал почти полгода. Одновременно солдат был очень признателен капитану Макарову, который случайно нашел письмо у дембеля. Поиски последнего были недолгими. Исхаков сидел в курилке и с удовольствием потягивал сигарету. Старик, на стремительно приближающегося к нему верзилу, никак не прореагировал. Дембель еще не успел и взглянуть в лицо стрелка-зенитчика, как оказался в его мощных тисках. Боксер со всей бычьей силой схватил обеими руками небольшого казаха за шиворот и за задницу, и затем молниеносно опрокинул его вниз головой. Прижимая голову своей жертвы к автомобильной шине, которая служила своеобразной пепельницей, он громко закричал:
– Дебил, кто тебя просил мое письмо брать и читать?.. Кто, я тебя спрашиваю?
Исхаков, явно не ожидавший такого разворота событий, при каждом соприкосновении своей головы с пепельницей испуганно бубнил:
– Кузнец, Кузя, я литер попутал… Точно попутал…
Такое объяснение и вовсе взбесило «палача». Он стал еще сильнее вдавливать голову дембеля в резиновое колесо и еще более истошно вопить:
– Ах, ты ничтожество, чего ты врешь… Или ты забыл, как зовут твою мать? Я тебя спрашиваю… Как твою мать звать?
Дембель, стучаясь головой то об резину, а то и об землю, скорее всего, понял свою ложь и решил внести коррективы. Он, иногда закрывая рукой свою голову, на много повторяющий вопрос насильника истошно орал:
– Товарищ Кузнецов, мою мать звать Раиса, а твою маму звать Антонида… Тоня, Тонечка…
Торжество справедливости над злом и ложью продолжалось недолго. Силачу в конце концов экзекуция надоела. Вполне возможно, она продолжалась еще несколько мгновений, если бы не удушливый и зловонный запах, который неожиданно стала испускать жертва. Боксер брезгливо опустил тело дембеля вниз и со всей силой ударил носком сапога в живот Исхакова. Тот от сильной боли вскрикнул и завертелся на земле, как юла. Кузнецов на вопли своего сослуживца не реагировал. Он с презрением посмотрел на лежащего и смачно плюнул ему в лицо. Затем стремительно направился в сторону небольшого леса, который окружал парк боевой техники…