Клятвоотступник - стр. 25
На прощание пьяный управ дожевал кусок хлеба с тонким пластиком сала и пробормотал:
– Знаешь, Тоня, я решил тебе сегодня праздник сделать… Одним словом, выходи на работу только завтра утром. Вместо тебя сегодня я кого-нибудь найду, в крайнем случае, и сам подою твоих худобушек…
Увидев на лице женщины улыбку, мужчина весело подмигнул и по-озорному прошептал:
– И еще, Тонечка… Я могу тебе сделать праздник и поздно вечером… Смотри-ка, на дворе лето катит…
Кузнецова на предложение пьяного ничего не ответила. Она не стала молчать лишь после повторного его предложения зайти к ней вечером на огонек. Антонида по-озорному подмигнула нахальному управу и тут же отпустила в адрес просителя целую обойму матерной брани. Лопушкин, явно не ожидавший такого «благородства» от селянки, стал быстро ретироваться в сторону лошади, которая уже прилично устала от ожидания своего хозяина. Мужчина, отъехав метров десять от каморки, быстро оглянулся назад. Антонида все стояла и смеялась, засмеялся и управляющий…
Письмо в далекую Германию мать солдата начала писать при электрическом свете, заканчивала при керосиновой лампе. В Найденовке довольно часто отключали свет. Кто отключал его и почему, в деревне никто знал. Кое-кто из умных и справедливых пытался докопаться до истины, но безуспешно. Носителей обещаний по благоустройству умирающей деревни была целая уйма. Особенно в этом преуспевали всевозможные кандидаты в различные советы, которые набегали в Найденовку, словно саранча, когда им «припекало» в одно место. Селяне обещаниям пришельцев верили и отдавали свои голоса. «Достойные» получали в кабинетах власти мягкие кресла со всевозможными материальными довесками. На этом вся деятельность избранников заканчивалась. Через пару лет, а то и раньше, кое-кто из сытых или жаждующих вкусно покушать снова появлялся в селе. Найденовцы опять и снова попадались на крючок…
Ответ матери сыну получился не очень большой, несмотря на то что первое в своей жизни письмо к родному человеку, к воину-интернационалисту она «вынашивала» почти две недели. Антонида писала письмо простым карандашом, шариковой авторучкой она просто-напросто не любила писать. Да и сейчас у нее таковой даже не было. Авторучки в деревенском магазине, не говоря уже о каком-то черниле, отсутствовали. Чуть было не возникли проблемы и с конвертом. Мать, зная о том, что ее кровинушка будет служить целых два года, решила загодя запастись конвертами. Она купила их в районном центре в тот же день, когда провожала своего сына в областной военкомат. Сашка перед тем, как сесть в электричку, успел даже поехидничать над матерью, которая основательно запаслась тетрадями и конвертами. Последние были очень красивые, однако плохо заклеивались. Антонида и сейчас пересмотрела их несколько раз. Из двух десятков ей приглянулся только один. Для верности женщина обратную часть конверта смачно прослюнявила и еще протерла куском хозяйственного мыла. Однако при передаче письма деревенскому почтальону у нее вышла осечка. Баба Шура «устаревший» конверт не приняла, объяснив это тем, что в обращение поступили новые почтовые марки и стоят они значительно дороже. У доярки при себе денег не было, хорошо то, что почтальонша ее выручила. Пенсионерка пожертвовала новым конвертом ради пацана, который когда-то ей помогал загонять коров в сарай.