Клянусь любить, или Выбор за мной - стр. 8
– Хорошо отдохнула? – спросил зло и преградил мне путь наверх, так что разговор предстояло вести на площадке между этажами.
Печально повздыхать я успела в такси, тут мчалась по лестнице как угорелая, а теперь едва не столкнулась с ним. Отступила на шаг и сказала:
– Здравствуй! – сказала это, чувствуя, что стала немного навеселе, оттого паника куда-то испарилась. Нельзя так развлекаться. Но я осмелела и кивнула: – Замечательно отдохнула. – От моей радости у Паши на скулах заходили желваки. Это показалось забавным, я ещё слегка похихикала. Чудная встреча.
– С кем?
– Что «с кем»? – Вспомнив, что иду домой, указала на лестницу: – Можно пройти?
Но он словно не услышал и не увидел. Как всегда.
– Этот сопляк, что вечно крутится рядом… Кто он? Твоя любовь?
– Дима? – удивилась я. И даже в этот момент ничего не щёлкнуло в голове. Я не задалась вопросом: как он узнал, с кем я виделась?
Что это говорит обо мне? Ничего хорошего.
– Дима… – скривился Паша. Одно имя было уже неприятно.
– Дима, – вновь кивнула я и почувствовала острую охоту пояснить: – Только он не моя любовь, а скорее наоборот.
– Да?
– Да.
– Неудивительно.
– Что неудивительно?
– Что наоборот. Скажи-ка мне, лапонька, чем вы занимались? – давил Паша. Я же наконец разволновалась и попятилась.
– Я, пожалуй, у подруги останусь. Что-то мне расхотелось домой.
– Стоять! – рявкнул он, заставив меня подпрыгнуть. – Подруга, расхотелось… Знаю я ваши ночёвки. Иди! – кивнул на пролёт. Я скорее побежала, но обрадовалась рано. Сграбастав в охапку, он прижал меня к стене. – Чем занимались? – спросил сердито и тяжко вздохнул, глядя как от волнения я облизываю губы.
– Готовились.
– К чему готовились?
– К экзамену. Потом немного отдохнули, выпили вина с подругой… О чём уже жалею. А с Димой у нас ничего не было и не будет, – решила я опередить вопросы. – Не нравится он мне.
– Точно?
– Точно.
– А больше ничего сказать не хочешь?
– Что?
Паша смотрел мне в глаза. Долго смотрел, отчего стало не по себе.
– Что сказать? – тихо переспросила я. Страшных грехов за мной не наблюдалось, но взгляд говорил, будто они есть.
– А нечего?
– Не люблю загадки. Нечего.
– Ладно, – хмурясь, кивнул он.
– Ладно, – зачем-то повторила я. – Теперь можно идти? Мама волнуется.
– Можно, – смягчился Паша, но не отпустил. – Маму расстраивать не стоит. Завтра в семь я за тобой заеду, не вздумай сбегать.
Я замотала головой:
– Не сбегу. Только можно мне домой?
– Говорю же: можно.
– Ну так отпустите.
– А чего ты вдруг «завыкала»? – вновь нахмурился он. В ответ я испуганно пожала плечами, только ему оказалось мало. Он прижался теснее, вынуждая меня сползти по стене, но свалиться не позволил. – Полинка, откуда в тебе столько шугливости? – А после его осенило, брови полезли на лоб: – У тебя мужика никогда не было? – спросил шёпотом, глядя мне прямо в глаза.
От такого нахальства я потеряла дар речи. Это же надо додуматься, вот так спросить, был ли у меня мужик!
– Чего глаза таращишь? Был мужик? Вопрос простой.
Кому как. Я опять замотала головой.
– Теперь ясно, – довольно прошептал он. Усмехнулся, глядя уже в потолок. Янтарная радужка завораживающе блеснула на свету. – Девочка моя домашняя, чтоб никакие Димы рядом с тобой не ошивались. Уяснила?
– Нет, – ещё усерднее замотала я головой.
– Нет? – удивился он.