Клянусь любить, или Выбор за мной - стр. 18

– Хорошо, – не стал спорить он.

Да блин! Не поверил. И не зря, потому что я так сказала из принципа. Нечего ему думать, будто знает меня как облупленную.

Минут пять мы молчали. Кофе мне расхотелось, чашку я отодвинула.

– Что тебя расстроило? – первым не выдержал он.

По тону было ясно, что теперь мне не отвертеться. Занятая мыслями своей внезапной тяги, ответ я не надумала. Паша понаблюдал, как я нервно стискиваю пальцы, и неожиданно спросил:

– Где ты, говоришь, была?

Сердце вроде бы пропустило удар, мне подурнело.

– На террасе.

– Да?

– Да.

Он резко поднялся и устремился прочь из кухни. Мигом сообразив, что дело дрянь, потому как ключ торчит в замке, а Паша долго складывать всё воедино не будет, я смахнула со стола чашку. Она упала и разбилась. Но от испуга с замахом я не рассчитала и наклонилась вслед за ней.

– Паша! – завизжала сразу, цепляясь за край стола. Ладонь скользила по столешнице, а чёртов стул был слишком высоким, таким, как за барной стойкой. Уселась я на него с трудом и падать не хотелось, а он уже немного двигался и противно скрипел. – Бекетов! Куда ты побежал?

– Чёрт! – раздалось совсем рядом, после чего руки мужа оказались на моей талии и на вздёрнутой ноге.

Вид, наверное, комичный. Я повизгивала, цепляясь свободной рукой за его штанину, он бурчал неизвестно что (слушать его было некогда) и старался меня поднять. Никакого изящества.

Наконец ему удалось меня усадить. Довольная я, что избежала полёта, захихикала и пропела на радостях:

– Пашенька…

Только он весёлый настрой не разделил, упёрся руками о стол и заорал мне в ухо:

– Полина!

Я подскочила, впору начать заикаться.

– О господи… Чего ты сразу орёшь? Чуть что, так орать! Между прочим, мне плохо стало. В глазах потемнело, вот и я свалилась. – Для убедительности я помахала рукой перед лицом. – Так что вообще прекрати повышать на меня голос. Я этого не потерплю. Понятно? Чего орёшь? – повторила со слезами. – Раньше ты таким не был…

Он смотрел на меня хмуро, я на него с обидой. Недовольство с его лица постепенно исчезло, зато появилась загадочная улыбка, что насторожило.

– И почему ты теперь улыбаешься? Дурдом какой-то.

Я отвернулась к столу, но он обратно меня развернул.

– Родная, ты ничего не хочешь мне сказать?

– Нет.

– Уверена?

– Уверена. Можно я снова отвернусь?

– Нельзя. Ты у меня беременна? – спросил он сразу. Спросил вкрадчиво, глядя в глаза. От неожиданности я не нашла слов. – Поля, любимая, не молчи. Беременна?

– Я?

– Ну не я же.

– Нет, не беременна.

– Врёшь? – Он всё ещё улыбался, перемещая взгляд на мои губы, и вдруг закивал убеждённо: – Врёшь. Точно.

Что за цирк? Кто кого разводит? Я усердно замотала головой. В таких делах лгать бы не стала, нельзя.

– Честное пионерское: не беременна.

– Какое пионерское? Ты пионеркой не была, не поверю. Тесты остались?

– Нет, забыла купить.

– Сейчас Моисея пошлю, – сказал он и на самом деле собрался окликнуть Костика.

Ой, ну дурак… Я зашипела, схватив его за локоть:

– Ты чего? Всем и так слишком много известно. Не надо его просить. Да и говорю: не беременна я! С чего ты вообще взял? Потом сама куплю, если тебе очень хочется.

Секунд пять Паша смотрел на меня с величайшей серьёзностью на лице, точно что-то прикидывал.

– Я тебе дам потом! – вдруг рявкнул. – Деловая… Сам съезжу. – Хоть и злой, но в макушку меня поцеловал и двинулся к выходу, вроде как позабыв о подвале. Я с облегчением вздохнула, но тут он остановился в дверях. – Не вздумай уснуть, растолкаю!