Клуб радости и удачи - стр. 27

Я утерла слезы и посмотрела в зеркало. Меня удивило то, что я там обнаружила. На мне было чудесное красное платье, но я смотрела не на него. Я увидела кое-что поважнее. Я была сильной. Я была юной. Мои мысли были чисты, и их никто не мог ни увидеть, ни отнять у меня. Я была как ветер.

Я откинула голову и гордо улыбнулась себе. Потом закрыла лицо большим красным вышитым шарфом и спрятала под ним свои мысли. Но и под шарфом я теперь знала, кто я. Я дала себе обещание всегда помнить желания своих родителей, но никогда не забывать о себе самой.

Когда меня принесли на свадьбу, из-за красного шарфа на лице я ничего перед собой не видела, но, наклоняя голову, могла смотреть по сторонам. На церемонии было очень мало людей. Мне были видны Хуаны, всё те же старые, вечно всем недовольные домочадцы, сейчас раздосадованные столь жалким ходом торжества, музыканты со своими скрипками и флейтами и еще несколько деревенских соседей, отважившихся выйти из дома в такую погоду ради бесплатного угощения. Среди гостей были даже слуги с детьми, которых, должно быть, позвали, чтобы торжество выглядело более пышным.

Кто-то взял меня за руку и повел по дорожке. Я шла как слепец, которого ведут навстречу его судьбе. Но я уже не боялась. Я знала, что у меня внутри.

Церемонию вел важный чиновник. Он страшно долго разглагольствовал о древних философах и образцах благочестия. Потом сваха говорила о наших днях рождения, о гармонии в браке и о будущем потомстве. Я наклонила закутанную шарфом голову и увидела, как ее руки разворачивают красный шелковый платок и выставляют на всеобщее обозрение красную свечу.

Эта свеча была двойная. С одной стороны на ней были вырезаны золотые иероглифы с именем Тянь Ю, с другой стороны – с моим. Сваха подожгла оба фитиля и провозгласила: «Бракосочетание началось». Тянь Ю стащил шарф с моего лица и разулыбался, повернувшись к своим друзьям и родственникам, а на меня даже ни разу не взглянул. Он напоминал мне молодого павлина, за которым я однажды наблюдала: развернув свой куцый хвост, тот так важничал, будто закрыл им весь двор.

Я видела, как сваха поставила свечу в золотой подсвечник и вручила его взволнованной служанке. Этой девочке полагалось и во время застолья, и целую ночь после него следить за свечой, дабы удостовериться, что ни один из фитилей не погас. Наутро сваха должна была продемонстрировать всем остатки свечи – щепотку черного пепла – и объявить: «Свеча горела всю ночь, ни один из фитилей не погас. Этот брак никогда не распадется».

Я помню всё это очень хорошо. Свеча связывала брак гораздо более крепкими узами, чем брачный обет у католиков. Я не имела права не только на развод, но и на то, чтобы выйти замуж повторно, даже если бы Тянь Ю умер. Эта красная свеча навсегда приковывала меня к моему мужу и его дому, и никаких исключений не допускалось.

Так все и случилось: на следующее утро сваха сказала то, что полагалось сказать, и, продемонстрировав всем остатки свечи, объявила, что она свое дело сделала. И только одна я знала, что произошло в действительности, потому что я не спала всю ночь, оплакивая свой выход замуж.

После застолья небольшая кучка гостей вытолкала нас из комнаты и почти что донесла до маленькой спальни на третьем этаже. Взрослые отпускали громкие шуточки и выгоняли мальчишек из-под нашей кровати. Сваха помогла малышам разыскать красные яички, спрятанные в одеялах. Мальчишки примерно такого же возраста, как Тянь Ю, усадили нас на кровать и всё пытались заставить нас целоваться, пока наши лица не покраснеют от страсти. На галерее около открытого окна взорвалась хлопушка, и кто-то сказал, что это хороший повод для меня броситься в объятия мужа.