Клуб ночных сов - стр. 17
– Да, да. История мне известна, – кивнул Саблин. Сторож удивил его, говоря спокойным, ровным тоном, слаженно и понятно, не в пример дяде Васе.
– А кладбище… оно росло вместе с монастырём. Сначала здесь хоронили монахинь и знатных женщин, приближённых к царскому двору. Позже тут стали находить свой последний приют герои войны с Наполеоном, писатели, учёные, врачи… Взгляните на эти старые плиты, – сторож махнул рукой на поросшие мхом надгробия, едва различимые в полумраке, – здесь покоятся те, чьи имена давно забыты. Но их души… они рядом, наблюдают за нами, за живыми. И не любят нарушающих покой. Говорят, что по ночам, когда луна особенно яркая, можно услышать шёпот с могил. Это души умерших рассказывают друг другу свои истории, делятся печалями и радостями. И горе тому, кто осмелится подслушать их разговор.
– Ну да, – Саблин бросил окурок на дорожку. – Ваш коллега, дядя Вася, как раз упоминал о странных шорохах в ночь инцидента. Раньше он их не слышал.
– Ой, – Семён махнул рукой, поморщившись, – Васька чёрствый как сухарь. Даже если увидит, не поверит собственным глазам. Совсем спился.
– Нет, наоборот. Он был вчера напуган.
– Да неужели? – сторож расплылся в улыбке. – Вот уж не подумал бы! Обычно он ругается на меня, когда я рассказываю о подмеченном в смену. Хотя, видать, он и сам верит в это место, вот и пьёт. Для храбрости.
– И что же вы подмечаете обычно?
– Я много лет тут работаю, и видел всякое: как люди спешат уйти после заката, как тени бродят среди могил, как свет появляется за стенами монастыря в трапезной после полуночи, слышал странные звуки, чувствовал чьё-то незримое присутствие. И я уверен в одном: данное место не терпит суеты и легкомыслия. Оно требует уважения и тишины.
– Но ведь всё можно объяснить, – не сдержал улыбки Саблин. – Свет в трапезной – это кто-то из монахинь решил перекусить ночью. Люди, спешащие уйти, – торопятся домой. Тени – просто игра света. А звуки – птицы. Я вот только что видел, как большая сова сидела на надгробье.
– На каком? – чуть ссутулившись, тихо поинтересовался Семён.
– Да прям вот на этом, – следователь указал на могилу, где рядом, в яме, была найдена голова.
– О-о-о, – тихо вырвалось у Семёна.
– Что?
– Знаете, чья могила-то?
– Нет.
– Так и думал, – сторож резко замолчал, будто испугавшись собственных слов, и уставился на Саблина долгим пронзительным взглядом.
– И чья могила-то?
– Одной женщины, – ещё тише произнёс Семён. – По слухам, состоявшей ещё при царевне Софье. Говорят, она происходила из португальской семьи и владела древними мистическими знаниями: колдовство, гипноз, порча. Она играла в императорском театре, в основном зловещие, мрачные роли. На сцену выходила только в чёрном одеянии и странной маске из мелких зеркальных осколков. При дневном свете женщина никогда не показывалась и всегда пряталась под вуалью. Она умела полностью подчинить себе зрителей всего одной фразой: «Смотри на меня неотрывно и делай, что я мыслью тебе повелю», – театрально продекламировал сторож. – И никто не мог противиться ей. Считается, она постоянно нашёптывала Софье о необходимости приструнить братца Петра Первого – уж очень она беспокоилась о своём месте при троне. Но все эксперименты с зеркалами, гипнозами и прочими мистическими потехами завершились плохо: женщина погибла, а Софья закончила свои дни в монастыре. После того как царь Пётр оттеснил царевну от престола и заточил её здесь, он казнил и женщину, отрубил ей голову. Она упокоилась на этом кладбище.