Клуб любителей хоррора - стр. 21
– О, это длинная история. Лет на сорок. – Она ухмыльнулась снова, потом повернулась ко мне, протягивая старый и ржавый крючок удильщика. – Выбирайтесь, пока мои люди не начали штопать разрыв изнутри. Не нужно, чтобы к вам выбрался кто-нибудь еще.
– Логично.
Я взял крючок, прицелился и запустил его в разрыв над головой. Пространство здесь было искажено, и то, что казалось далеким, на самом деле было очень близко, едва протяни руку.
Крючок исчез в разрыве. Нить, привязанная к его ушку, натянулась, и катушка в руках Даны задрожала. Я взял Шкловского за руку, потом взял катушку из рук Даны. Вокруг разнесся мелодичный монетный звон.
Мостовая ушла из-под ног. Черное небо перевернулось. Резким рывком нас вышвырнуло из Изнанки в реальный мир.
– Что это было? – закричал Шкловский посреди тротуара на Лиговском проспекте. Молодая парочка испуганно шарахнулась от него в сторону. – Как это произошло?
Я устало сел на краю тротуара. В локте пульсировала боль. Применение шок-уколов не проходит бесследно, мне снова требовалось восполнение энергии. Так никогда не похудею…
В телефоне коротко пискнуло сообщение от прибывшего такси. Ожидает.
Я поднял взгляд и увидел возле кафе, где мы ели шаверму, Сан Саныча собственной персоной, заправляющего вейп жидкостью со вкусом бабл-гама.
Глава пятая
Звуков песен и музыки больше не было слышно, многолюдный проспект наполнился привычным грохотом трамваев, шумом машин и пешеходов. Ряженые пропали и с проспекта, и из реальности. Только акустическая гитара лежала на тротуаре через дорогу, ощерившаяся порванными струнами.
Как обычно бывает после возвращения из Изнанки, кружилась голова и казалось, что этот мир слишком настоящий: резкий, контрастный, тяжелый, зимний. Боль пульсировала в висках и в вене у локтя. Вообще-то, по инструкции не разрешалось использовать больше одного шок-укола за дежурство, тем более с использованием цыганской иглы, но ситуация явно сложилась не совсем стандартная.
– Снова вляпался? – спросил Сан Саныч негромко.
Начальник бригады шпаклевщиков был невысокого роста, совершенно лысым, с крохотными круглыми очками на мясистом носу. Если бы не цветная татуировка, покрывающая голову от лба до складок на шее, он вполне мог бы сойти за пожилого сотрудника коммунальных служб. Впрочем, шрам, тянущийся от левого уха до правой скулы, и отсутствие правого глаза тоже обескураживали случайных прохожих. И уж совсем удивляла одежда Сан Саныча. Он носил костюм-тройку, с галстуком, причем в любую погоду, не надевая ничего сверху, даже в мороз. Костюмов у него было два: черный и серый в крупную клетку. Второй он надевал исключительно на Хеллоуин, изображая Коровьева из «Мастера и Маргариты».
«В Петербурге тоже должен быть свой рыцарь, – любил говорить он, вышагивая октябрьской ночью по Невскому проспекту. – Пусть без Воланда, но зато похож».
Сан Саныч немного выбивался из образа, потому что весил сто двадцать килограммов, а ростом был метр девяносто два. Но это не мешало ему неизменно надевать «тройку» и искать примус для Бегемота, пугая граждан.
Удивительно, но черный костюм сидел на его огромной фигуре безупречно.
Сан Саныч родился и вырос в глухой деревеньке где-то под Омском. Часть жизни умывался водой из уличной колонки, помогал отцу топить дровами печь, наблюдал, как бабушка варит самогон и режет шеи петухам. Сгонял в армию, вернулся обратно и устроился работать ассенизатором. Так бы, наверное, и провел жизнь, ни о чем не думая, если бы до деревеньки не добралась цивилизация в виде интернета.