Клуб грустных и потерянных - стр. 4
– А звучит это именно так. – Поджав губы, сухо ответила Лидия Афанасьевна.
Дениска прыснул, вызвав новую порцию недовольства Лидии Афанасьевны. Сакатов невозмутимо продолжил:
– Так вот, Бичура – это маленькая сухонькая старушка в старинной национальной татарской одежде, на голове одет ирпак, это национальный татарский головной убор, по крайней мере, именно такое её описании я нашёл в интернете. Может она принимать и другие облики, гораздо более устрашающие, или наоборот, наиболее привлекательные, это, смотря, что она задумает. Если что не по ней, может во сне задушить не понравившегося ей человека, или отправить его разум гулять по тёмным коридорам. А вообще-то, когда она в добром здравии, то спокойно живёт где-то под полом, греется у печки, в общем, милейшее существо. Учит женщин рукоделию, уходу за домашними животными, даже навыкам целительства. Она всё это умеет. Но, если её не разозлить. А разозлить её могут две вещи – это неуважительное к ней отношение, когда кто-то смехом или с издевкой говорит о ней, или ревность. Да, Оля, банальная ревность. Потому что она по натуре своей, повторюсь, является женской сущностью, с такими же непредсказуемыми женскими причудами. Ещё раз прошу прощения, милые дамы, но из песни слов не выкинешь. Вот. Слушайте дальше. Не зря я помянул о бесах. Бичура, не сирота какая, и не появилась из ничего. У Бичуры есть родственники. Лесные братья. Лешие, или там ещё какие лесовики. Может, между ними и нет душевного родства, но родня есть родня. А мы с вами знаем, какие лешие большие любители морочить людям головы. Могут в такие чащи завести, что без определённых ритуалов обратно и не выберешься. Это к тому, что машина мегафоновская могла заехать чёрт знает куда. И я тут интересную книжку нашёл, она у меня ещё от моей бабушки осталась, – он показал нам лежащую перед ним на столе тоненькую брошюрку, – год издания пятьдесят седьмой. Это, конечно не руководство по поиску пропавших людей, но проясняет кое-какие стороны натуры Бичуры. Автор Рахимов Азат Бигулович, похоже, что это его единственное произведение, а жаль, очень интересно пишет. Он по профессии учитель географии, и первые годы своей трудовой деятельности работал учителем в деревенской школе. В книге он описывает быт и жизнь деревенских тружеников, но есть там один эпизод, очень интересный, который произошел с ним накануне его отъезда из деревни, вернее, именно этот эпизод и спровоцировал его отъезд из деревни. Рахимов, конечно, не даёт никаких категоричных предположений на этот счет, просто излагает факты, я думаю, чтобы не гневить литературных цензоров. И даже делает приписочку, мол, написал под впечатлением от татарского фольклора. Слушайте.
Он открыл книгу на закладке, поправил очки и начал читать:
Гамаль Алеев, третьеклассник, который учился вместе с братьями Берсеневыми, сам вызвался пригласить на праздник Победы своего деда, который воевал, имеет множественные награды, был ранен в Польше, и вернулся домой на одной ноге. Поэтому я с удовольствием откликнулся на его предложение, и вечером пошёл с Гамалем к нему домой, чтобы повидаться с его боевым дедом и точно удостовериться, что он придёт к нам на урок славы. В нашей деревне, как я уже говорил, женщины – все сплошь рукодельницы знатные! Такие чудесные узоры вышивают, любо-дорого смотреть, и ткут, и шьют, и плетут ажурные корзины, и различные забавные поделки для ребятишек делают. Я всё мечтал, что когда поеду в Москву в отпуск, наберу здешних поделок, и привезу их на выставку достижений народного хозяйства. Вот народ будет дивиться! А матушка Гамаля, Ильгиза, видать, из всех рукодельниц – самая искусная. В доме у неё царит образцовый порядок. Кругом всё в салфеточках расшитых, полотенца вышиты яркими диковинными птицами, замысловатыми разноцветными узорами, цветами, зверюшками, на пышных подушках накинута салфетка, похожая на большую снежинку, такие же снежинки искусно вышиты на синих оконных занавесках. Даже печка расписана цветами невиданными, да так красиво, будто самая настоящая картина. Да и сама хозяйка красавица редкостная, рядом с ней две её дочки сидят – на неё обе похожи, косы в пояс, брови соболиные, глаза, как у оленей, тёмные, раскосые, большие, прямо лучатся! Как только я зашёл в дом, меня сразу усадили за стол, и давай вокруг меня хлопотать, мне даже неудобно как-то стало, не привык я к такому женскому вниманию. Первым делом накормили, потом Ильгиза села напротив меня и спрашивает: