Клоаки Большого города - стр. 3
Дядя Вова возмутился потому, что, очень часто, когда горели трубы, и хотелось опохмелиться, взять раньше девяти утра было нельзя. Мэр города или губернатор (кто из них, злодеев?!), установил, что покупать алкоголь можно с девяти утра до двадцати двух часов вечера. И ладно бы, если бы в мегаполисе соблюдался Федеральный закон о торговых сетях, где строго настрого запрещалось в одном районе более 25% супермаркетов одного оператора. Но ведь это было не так… Раньше была масса мелких продуктовых магазинчиков. Там всегда можно было купить и пораньше. А теперь, в заполнившей все районы однообразными, бедными на разнообразие товаров, супермаркетами фирме, стояли кассы с определителем товара и времени. Раньше девяти часов никак не купишь – касса не пробьёт. Случались, иногда, понимающие продавцы. Они брали деньги, отдавали товар, а пробивали после означенного времени – у них был свой штрих-код на картонке. Но потом и такое прекратилось… Потому дядя Вова долго ещё ворчал, увидев, как посетители клоаки у гостиницы уже радовались с самого утра, а ему эта радость была не доступна.
Вечером мы пошли в эту легендарную клоаку.
– Раньше, Лёша, бывало, тусуемся там, в подвале (рюмочная располагалась в подвальном помещении), менты подгонят уазик к самой двери, и всех подряд в «воронок» – в вытрезвитель. Тогда же им план спускался на алкашей. Это теперь пьянь никому не нужна. Что хотят, то и творят эти уроды. Хоть посреди площади обмочатся и упадут спать в пьяном угаре – никто им слова не скажет. Демократия. Свободный человек на всех начхал, обгадился в хлам, и лёг отдыхать. Имеет право! Всё как в Америке! Умеем мы равняться на всякую дрянь!
Дядя Вова прекратил обличать, и сказал мне выразительно:
– Ладно, зайдём… Подивишься на здешних «инфузорий».
Вниз спускаться предстояло по длинной, крутой лестнице. Уже у железных дверей, несколько высоченных лбов, под два метра ростом и выше, курили и смотрели на входящих изучающее, как опытные психологи… Я порадовался, что оказался не один, в таком неуютном месте, а с дядей Вовой – тот ни в чём не уступал суровым тридцатилетним парням, а кулак имел с половину моей головы – кувалда, не меньше…
Помню, в бытность мою студентом, я имел удовольствие дружить с огромным, в высоту, в ширину и в массу, человеком – Платоном. Мы любили шутить друг над другом. Я ему как-то подарил, не скрывая удовольствия, конфету-карамельку.
– Оба-на! Это мне?! Здорово! И в чём прикол? – он знал меня хорошо, и понимал, что всё происходящее было не просто так!
– Читай название! – велел я, ибо Платон уже торопился развернуть конфетку, подозревая, что сюрприз в начинке.
Платон расхохотался:
– Дубок, – и даже постоял, чтобы успокоиться от смеха. Мне сказал. – Тонко. Оригинально. Намекаешь на мои умственные способности?
Я пожал плечами – думай, что хочешь. Конечно, намекаю!
Мы были молоды, и шутили над друзьями зло и жестоко, полагая, что мы оригинальны, и со стороны это выглядит забавным. А это было нисколько не забавно… Но мы были молоды.
Идём в толпе парней-одногруппников.
– Лёша, лови!
Чувствую ветер, эдакий ураган, и темно. Тряхнул головой. Перед моим лицом кулак, огромный, с мою голову. Платон смеётся.
– Ну, как?
Я заистерил:
– А чуть промахнулся, и всё – убил бы.
– Я контролировал ситуацию, – радостно сообщил мне друг, забавляясь моим испугом.