«Клиповое» мышление - стр. 13
На-вер-ное… Распахивается дверь!.. В пустой и тёмно-серый бетонный подъезд… И я снова сжимаюсь, вздрагивая! Непонятно же ещё, что хуже: холод его, ветра или того, кто сейчас держит меня, будто и вы- и отпуская, хотя совсем недавно – сам же и закрыл в комнате?.. Не говоря уж и о том, что он сам остался за порогом, а меня же – кинул, почти что и «швырнул» через него, заставив «упасть ниц» перед собой. «Перед «ним», да! Перед кем же ещё?.. Не перед собой же, т.е. мной!». Холод же, что был ранее, ничто, в сравнении с болью, которая тут же пронзила моё хилое тельце, стоило лишь шмякнуться об пол: как лепёшка напополам с мешком картошки! Какие же они все – злые. Жестокие и циничные!
Переворачиваюсь… Лишь бы более – никак не видеть его! Пытаюсь привстать, если уж и пока не встать, и слышу стук двери за спиной! Щелчок металлического замка по ту сторону двери. И… Удаляющиеся от меня, в глубину и саму же квартиру, тяжёлые шаги!..
И какой смысл отдавать годы жизни, чтобы после – слышать эту звонкую тишину в ответ и свой же адрес?..
Да… А ведь, и нисколечко не давя на жалость, я уже совсем – не та, что была раньше! «Да»!.. «Раньше» же – я ещё была милой. Была даже и… красивой. А уж и что говорить за?.. Яркой – я была! Любимой и… Любящей! А что – теперь? Теперь – я сломлена!.. Как духовно, так и физически… Выцвела и выгорела!.. И вот за что мне – всё это? В чём я таком и с кем я таким «так» же провинилась, чтобы заслужить эти подчас и ежедневные лапанья, не говоря уж и за «время», посиделки в одиночестве на холодном линолеуме?.. На холодных деревянных досках. Паркете! Ковре или сером бетонном полу!
К чёрту – всё! К чёрту – эту жизнь! Этих (не)людей и… К чёрту – меня! Я не хочу – так. Не могу – так… больше!
Резко подрываюсь… Что даже, поначалу, и изображение перед глазами плывёт в чёрно-белом свете, взрываясь ещё параллельно где-то и цветом… И несусь – в сторону улицы. В сторону – выхода!.. Подхваченная, пусть и холодным, но и потоком же ветра, свободы: из открытой или не закрытой кем-то ранее чёрной металлической входной двери подъезда, побитой временем и не «только» и обитой же поверх ещё тёмно-коричневыми досками. «Она выведет меня – на волю. А ветер – спасёт… Спасёт меня – своим же холодом! Ему ведь – не жалко… А мне – и подавно… приятно! Не совестно… Он же – не сострадает. И не сожалеет… Ему – наплевать на меня. Значит – и мне наплевать. Значит и мы – солидарны! И уж пусть лучше меня собьёт – чья-то машина!.. Больше такой пытки – я не выдержу. Просто – не вынесу… Не могу. Не смогу и… Не (за)хочу!».
А стоит пересечь «черту» и вылететь к белому, прямо-таки и слепящему после квартирно-комнатного и подъездного полумрака свету, как ветер меняет свою и одновременно мою траекторию «падения» – и бьёт уже не по касательной и подгоняя в спину, а в лицо и насквозь, отталкивая, наоборот, меня и назад. Проникая в меня… И возвращая на «своё» место! Но и я – уже не обращаю на него никакого внимания. «Он ведь всё же помог мне выбраться – и с него этого хватит! С меня – всего этого хватит! Ведь и мне – всё равно! Уже – всё равно… Я хочу – свободы! Хочу наконец-то и по-настоящему – взмыть в небеса!.. Без вечных нравоучений… И извечных же – правил! Они же все – подрезают мне крылья! Они все – пытаются меня удержать и приструнить!.. Не в этот раз! Уж лучше – в небо, чем под землю. Да! Я же – не боюсь смерти… Никогда не боялась!.. И всегда искренне – её желала. Ждала – её… Верила – в неё. И звала… И вот теперь – моя мечта точно и вся же исполнится… Моё желание – воплотится в жизнь!.. И пусть сейчас я поймала на них – саму же себя!.. Как ловили меня те. И до этого… «Пускай и… Отпускай»: так же – меня учили! Прощай… Прощай, о, грешный мир! С меня достаточно такой и «не» – (не)жизни! И с тебя же – достаточно: меня».