Клинок трех царств - стр. 11
– Где же он был все эти двадцать лет?
Торлейв движением руки предложил Агнеру отвечать самому.
– Приветствую тебя, госпожа, да пошлют тебе боги здоровья и процветания! – Агнер еще раз поклонился. – И тебя тоже, госпожа. Я отвечу на все вопросы, но сначала хочу заверить: нет моей вины в том бесчестье, что я остался жив, когда господин мой, Хельги конунг, пал в сражении. Я даже не видел его гибели – еще до того я получил стрелу в грудь и концом сабли по лицу, и больше я о той битве ничего не помню. Я смутно видел, как белые девы в кольчужных платьях ходят среди мертвых, поднимают тех, на кого указал Один, и уносят ввысь. Я ждал, что они возьмут и меня, поскольку считал себя мертвым. Но подняли меня сарацины, жители города. Они пришли обирать трупы, но заметили, что я жив. Могли бы добить – но не сделали этого, не из милосердия, а из корысти. Я тогда был в тех же годах, – Агнер показал на Торлейва, – а рана в груди оказалась неглубокая, и они решили выходить меня и продать. Так и сделали.
– Ты был продан в рабство?
– Да, госпожа, но от первого хозяина я ушел, едва окреп. Надеюсь, тем людям принесли счастье деньги, вырученные за меня, все-таки без них я бы умер среди трупов. Дальше я свои силы продавал уже сам. И бросало меня по свету белому – от Кордовы до Страны Сина. Я поменял несколько хозяев, сам под конец занялся торговлей… Потом в Дамаск пришла черная хворь, перемерло много народа, и моя жена с двумя детьми… Я имею в виду последнюю жену – до того была еще одна, а сын от нее погиб, когда на Сулеймана под Саркелом напали какие-то утырки… то есть вошееды… И решил я, что пока меня самого не зарыли в чужой земле, стоит попробовать вернуться домой. А уже в Киеве я узнал, что здесь живут вдова и сын моего прежнего вождя, Хельги конунга. Вот и решил побыть пока с ними, а потом будет видно, пробираться мне на север или остаться здесь.
– Ты, видно хорошо знаешь наречия и обычаи разных народов? – спросила Эльга, слушавшая с искренним вниманием. – Все южные страны и пути между ними?
– Могу говорить и на сарацинских наречиях, и на хазарском, и на булгарском, и с рахдонитами малость могу объясниться.
– Ты принял там бохмитскую веру?
– Нет, госпожа. Ни угрозы, ни посулы не побудили меня отказаться от богов моего отца. – Агнер указал себе в грудь, на «молот Тора». – Я слишком многим обязан Одину, чтобы его предать, и он всегда может на меня рассчитывать.
И это заявление, сделанное со сдержанным достоинством, никому не показалось смешным.
– Память моего брата Хельги мы чтим до сих пор. – Эльга участливо наклонила голову. – Он не дожил и до тридцати, но приобрел славу, богатство и почет… Я надеюсь, сын унаследовал его удачу.
– Почту за честь служить ему, если будет твоя и его воля. – Агнер снова поклонился.
– Такой человек может быть нам очень полезен, да, Тови?
– Не сомневаюсь. Хоть я уже не отрок, а могу у него научиться многим полезным вещам.
– Но не сейчас. Иди, а то тебе ни одного яичка не достанется.
Отданный с улыбкой, это тем не менее был приказ; поклонившись, Торлейв направился в сторону девичьего круга.
На полпути на него наскочила Правена – так, будто бежала от кого-то. От неожиданности схватив ее за плечи – иначе она боднула бы его в грудь, – Торлейв ощутил, что шушка ее мокрая сверху. Бросил взгляд поверх ее головы и встретился глазами с Гримом – средним сыном покойного Гримкеля Секиры. Тот смотрел на него с вызовом и досадой. Сообразив, к чему это, Торлейв выпустил Правену и взглянул ей в лицо.