Клинок мечты - стр. 17
– Понимаю.
– Спасибо, – сказал Гаррет. А затем добавил: – Ей нужен учитель.
– Сударь?
– Ирит. Ей нужен учитель. Кто-нибудь, чтобы помочь ей… вписаться. Нельзя выводить ее в общество такой, как сейчас. Нас это опозорит.
– Да, по отношению к ней это будет жестоко, – поддержала его Сэррия. – Но мне кажется, ваш отец не разрешит показывать ее постороннему гувернеру.
– Нам придется что-нибудь придумать, – сказал Гаррет.
– Разумеется. Я этим займусь.
Городской страже принадлежали три рассредоточенные по Китамару казармы. Одна, в Коптильне, плоское и вытянутое сооружение из серого кирпича, стояла над каналом, забитым пеплом и отходами кузниц. Та, что на Камнерядье, служила конюшней ханчийских войск еще в то времена, когда Китамар был заурядной переправой и излюбленной целью набегов кочевых инлисков.
Крупнейшая располагалась на южном краю Новорядья. Шириной почти в квартал, она включала в себя просторную земляную площадку для упражнений, которую предохраняли от зарастания сорняком дисциплинарные взыскания. Сами жилые казармы уходили ввысь тремя этажами побелки под серой слюдой. В конюшнях стояли телеги, которыми пользовались арестанты, когда конвойные с бичами в руках вывозили их на очистку улиц и, теоретически, их порочных душ.
Приказарменный двор будто осуждающим взором жреца смотрел на юг – на скверну Долгогорья, Притечья и заодно в сторону больницы, за стену. Под палящим летним солнцем раздетые по пояс стражи тренировались утром и пополудни. Меч и лук, хлыст и бой без оружия. Городская стража постоянно выставляла напоказ жестокость и силу, потому как вела войну, которой не суждено – невозможно – было закончиться. Страх, внушаемый синими плащами самому лихому китамарскому отребью, был таким же оружием, как их мечи и стрекала, и в конечном счете служил одному: стабильности.
А когда городской стражник не вышагивал по улицам, не взымал налоги и мзду, которую тратил на дрова и пищу, не упражнялся во дворе, то он частенько шел в баню.
– Что с тобой приключилось? – спросил Гаррет.
Маур поглядел на него из прохладной купальни, моргая, как мышонок. Во всю его грудь ядовито темнел синяк с красными крапинами поврежденной кожи.
– Ты про этот любовный засосик?
– Капитан Сенит решил продемонстрировать новые боевые приемы, – ответил Канниш. – А Маур вызвался добровольцем.
Общественную баню устилали желтые и зеленые плитки, и голоса гуляли по залам гулко, как в пещере. В мужском зале – а другого Гаррет не видел – стоял помостик с чашками питьевой воды и постоянный нерезкий запах мыла и тел. Зимой в горячем бассейне всегда было тесно – мужчины откисали, болтали и отогревались от холода. Летом народу было поменьше, в основном в отсеке с прохладной водой.
– Я бы выразился не так, – сказал Маур. – Меня поощрили показать мое ратное умение.
Гаррет скинул полотенце и окунулся в воду, присоединяясь к друзьям.
– И как прошло?
– Я показал свое ратное умение, – невозмутимо произнес Маур. – Капитан намекнул на имеющиеся перспективы в моем развитии.
– Хорошо хоть плоской гранью лезвия.
– Да, – отметил Маур. – Добрый поступок с его стороны.
– А ты чем занимался? – спросил Канниш, откидываясь спиной на плитку и вытянув руки в обе стороны, точно купальня была его личным троном. – Тебя не было несколько дней.