Клинки и крылья - стр. 58
– Что она делает? – в ужасе прошептал Ривэн, пятясь всё дальше – скоро упрётся в земляной вал Гюлеи и, бросив к болотным духам все статуэтки и Альена с его магией, побежит к порту. – Клянусь, я не притронусь к этому… к этому после всего, что было! У нас что, нет другого способа передвижения?
– «Стань кораблём», – перевёл Альен, вслушиваясь в безмолвие, гудящее от колдовства и шума воды. – Она сказала: «Стань кораблём».
Склизкое тело Дии-Ше, подчиняясь чужой воле, стало неспешно изменять форму. Вот застыли и вытянулись щупальца, точно скрюченные параличом (Альен, вздрогнув, вспомнил ноги Дарета). Вот закрылись изредка моргающие глаза – один ряд за другим, повторив форму волн. Вот раздался треск – исподволь, из глубин, – и живые ткани с холодной кровью в несколько минут одеревенели, застыли, покрывшись щепками, чернью и блестящим лаком. Щупальца срослись, прилипли к телу, плоть Дии-Ше вытянулась, в немом порыве стремясь к берегу, и обрела величавую, гладкую неподвижность. Последними появились паруса – непроницаемо-чёрные полотнища, надувшиеся ветром над не менее чёрной кормой.
– Добро пожаловать на борт, волшебник, – утомлённо выдохнула Сен-Ти-Йи. Альен посмотрел на Ривэна: тот всё тряс головой, не в силах поверить в увиденное. Потом решился и протянул ему руку.
– Так ты согласен следовать за мной?
– Д-да, – выдавил Ривэн; его голос звучал не менее деревянно, чем треск преображённых щупалец. – Да, куда угодно, когда угодно, но не… – он умолк и перевёл дыхание – наверное, понял, что любые «но» уже не имеют смысла. – Да, милорд. Разумеется.
В этом отчаянном «разумеется» Альен услышал что-то похожее – конечно, лишь отдалённо, как эхо, прихотливо изменяющее голос, – на то, что сам он испытывал к Фиенни. Совладать с волнением оказалось нелегко.
– Тогда пойдём, ученик.
***
Плыть пришлось долго, и время тянулось медленно – так медленно, будто Альен сидел напротив водяных часов, столь ценимых в Минши и Кезорре. Каждая секунда ожидания, просачиваясь сквозь невидимую воронку, изматывала его. Непонятный узел в груди, завязавшийся в тот момент, когда он почувствовал наконец разрыв, ныл всё сильнее, и особенно по ночам.
Может быть, впрочем, это была заурядная боль в сердце – нудно тянущая, без всяких следов волшебства. Отец жаловался, что она поселилась в нём годам к тридцати и больше не покидала. Ещё три-четыре года – и по меркам Обетованного можно будет считать себя начинающим стариком…
Корабль из Дии-Ше получился лёгкий и на удивление быстроходный. Не нуждаясь в штурвале или гребцах, он свободно нёсся по волнам, будто превращаясь в их продолжение, чутко реагируя на малейшую смену ветра. Альен, пожалуй, никогда не плавал на таком хорошем судне: даже кораблю, вызванному Зелёной Шляпой – увы! – не дано с ним тягаться.
Как там вещал Нитлот со своей любовью к глупо-вычурным речам – «обаяние зла»? Видимо, это оно. Есть своя грустная логика в том, что у «зла» корабли удобнее.
Им повезло (если в сложившейся ситуации он имел право хоть что-то назвать везением): море было спокойно. Лишь однажды ночью ветер начал яриться больше обычного; Ривэн уже стал бледнеть, с испугом поглядывая на потемневшие волны, однако вскоре всё стихло, и грозовые тучи ушли на восток, к материку. Альен до рассвета не спускал глаз с Сен-Ти-Йи, но старушка была безмятежна и, кажется, ничего не сделала, чтобы отогнать бурю.