Клиника «Обскур» - стр. 16
– Он породил себя?
– Да.
– Да ну, бред.
– Я бы подобрал другие слова, Билл. – Сказал Буффало.
– И вот почему я, Буффало, спокойно лечу в этом вертолёте, могу спокойно забивать голову этой ерундой. То, что должно случиться, то случится, помешать мы этому не сможем. И если сегодня мы умрём, кто знает, может, нас убили мы же, из будущего. – Рассмеялся Ника. – Так что повторюсь, Буффало, что должно произойти – произойдёт, но это не значит, что я не буду бороться вопреки этому, ведь исход меня может не устраивать, да и судьба человека такая – попытаться все исправить.
– Так есть смысл перемещаться во времени, если изменить ничего нельзя? Почему именно так происходит?
– Ты бы хотел теорию струн? Изменять всё на ходу, то, что нельзя контролировать?!
– Что? Ты вообще умеешь подбирать слова, не только известные тебе?
– Вот-вот, гитара при чём здесь?
– Теория струн, – терпеливо сказал Дик, – это теория мультивселенных… Если короче и не углубляется…
– Да, пожалуйста, давай не будем углубляться, хватило рассказа о безумном старике, да, Ника?
– В теории струн говорится, что есть куча вариантов нашей жизни и наших поступков. В других жизнях мы можем быть кем угодно – от почтальона до президента, точнее, уже являемся ими, только в параллельном мире. И таких миров столько, сколько позволяет фантазия. И, перемещаясь во времени, можем создать свою струну.
– Ты знаком с этой теорией, Дик? – спросил Ника.
– Да. Пришлось когда-то прочитать о ней. – Тихо с грустью произнёс Дик. А грусть у него оттого, что он хотел бы, чтобы это было правдой, хотел прожить другую жизнь в мире без кошмаров, в мире, в котором у него есть и другие сны. И там где ему не страшно закрывать глаза, и не возникает желания убить себя после очередного кошмара.
– Это всё как теория, не подтверждённая ничем, мы ещё не нашли путешественника, и не создали машину времени. Думаю, что если это всё так, то время специально создало такие правила ради избежание хаоса. Представьте, если кто-то создал машину, какой был бы соблазн поменять своё будущее? Это у обычного человека. А если такая штука попадёт правительству разных стран, террористам, что будет? Мы, конечно, не узнаем, что поменялось, но мы могли бы и не родиться. Все мы хотим исправить прошлое, всем нам есть что исправлять, но вы готовы позволить какому-то человеку, чтобы он менял твою историю под себя? Я – нет, в таких глобальных решениях я не готов никому доверить такое устройство. А то, что для этого созданы парадоксы – всего лишь теория, в которую хочется верить. Хочется доверять, что она спасёт нашу судьбу от чужого вмешательства.
– Значит, нельзя убить Гитлера? – спросил Капитан.
– Нет. – Ответил Ника. – Может, вы станете тем, кто вдохновит его на войну.
– Херня. Полная чушь…
– А возможно, она уже изменена? Ты не думал об этом? То, что уже есть и что мы видим, уже было изменено во благо.
– Разве мы что-то можем менять во благо, Дик? У кого хватит воли следовать по пути неизбежного, не пытаясь изменить хоть что-то в своей жизни?
– Только у безумца… – философски заметил Роми.
– По-нашему говоря, у дурака! – дополнил Буффало.
– У нас пара минут. – Перебил их пилот. – Мы уже над Мексикой.
– Так, господа, готовимся.
Все проверили оружие, патроны.
– Напоминаю нашу задачу, если кто забыл после такой забавной истории от Ники. Сегодня, 12 апреля, нам нужно прочесать квартал, отыскать оружие и наркотики. Отмечаем на карте координаты, передаём в штаб, там разберутся, что с этим делать. Мы не местные, не помогаем правительству, сами себе хозяева. Для всех мы здесь ради своей выгоды, пока не прибудем в штаб с выполненной миссией. Все делаем тихо по возможности, нам не нужно баламутить картель, которому принадлежит этот район. Надеюсь, всё поняли! Дик, включил камеру?