Клиническая ложь - стр. 34

На сайте обнаружился телефон головного офиса, однако на просьбу Мономаха пригласить к трубке Рукояткина ему сухо ответили, что «господин Рукояткин недоступен» и дали отбой. Не «не может сейчас подойти» или «отсутствует, перезвоните позже», а именно «недоступен» – что бы это, черт подери, значило?

Повторные звонки не возымели эффекта.

Видимо, придется ехать и встречаться с Рукояткиным лично!

Выходя из кабинета на обход, Мономах получил сообщение от Кац, просившей его зайти, когда будет время.

Замотавшись, он благополучно позабыл о нем и вспомнил, лишь собираясь уходить.

Чертыхнувшись про себя, он снял пальто, которое уже успел надеть, снова натянул халат и направился к лифту.

– Я знала, что вы придете! – победно воскликнула нейрохирург, вставая из-за стола при появлении Мономаха. – Вот, сижу в ожидании!

– Извините, много дел… – начал он, но Кац остановила его властным взмахом руки.

– Владимир Всеволодович, мы оба с вами в курсе, какая у нас работа – не стоит оправдываться! Да вы, в сущности, и не обязаны беспокоиться о чужих пациентах, просто мне показалось, что судьба этого бедного мальчика вас тронула. Я ведь права?

Он кивнул и спросил:

– Зачем все-таки вы меня пригласили, Суламифь Моисеевна?

– Поболтать. О пациенте.

– Есть новости?

– Видите ли, Владимир Всеволодович, дело деликатное…

– Да что тут деликатного, не пойму? Парень что-нибудь вспомнил? Если да, то нужно срочно…

– Мне кажется, он врет, – быстро сказала Кац, не дав Мономаху закончить.

Он опешил.

– По поводу чего врет?

– По поводу амнезии. Все он прекрасно помнит, только вот не хочет признаваться!

– Но откуда вы знаете, что правы?

– У меня стаж работы сорок лет, вот откуда! Мозг, конечно, область малоизученная, а мы, нейрохирурги, лезем в него, ни черта не понимая в том, что делаем, но… Все-таки я кое-что видела в жизни, и опыт заставляет меня думать, что парень – врунишка!

Мономах помолчал.

– Ну а от меня-то вы чего хотите? – задал он вопрос после паузы. – Я в ваших высоких материях не разбираюсь, мне бы кости ломать да суставы выворачивать…

– Зато вы разбираетесь в расследованиях! – снова перебила Мономаха Кац. – И не смотрите так: все знают, что вы помогали дамочке из СК, и у вас отлично выходило!

– На самом деле я…

– Владимир Всеволодович, я боюсь, он не просто так симулирует.

– Считаете, он какой-то бандит, что ли?

– Да нет, вряд ли… Мне кажется, он боится. И боится не полиции.

– Полагаете, он в опасности?

– Понятия не имею, потому-то я к вам и обратилась!

– И что, по-вашему, я могу сделать? – развел руками Мономах. – Если уж он вам не доверяет…

– Я не знаю, какие вопросы задавать, но, думаю, его можно вывести на чистую воду, если попытаться! Но мне бы не хотелось, чтобы пытался полицмейстер, понимаете?

– Но я ведь тоже не специалист – что, если все испорчу?

– Я в вас верю. Ну что, поговорите с парнем?

И с чего это она так в нем уверена, когда даже он сам сомневается?

– Ладно, попробую, – вздохнул Мономах. – Прямо сейчас?

– Давайте завтра, хорошо? С утра. В его случае каждый день имеет значение: завтра он будет чувствовать себя лучше, чем сегодня, да и у вас будет время подумать, какие вопросы следует задавать, так ведь?

На улице, вопреки обыкновению, было… хорошо! Ветер, бушевавший с утра, стих, тучи разошлись, позволив солнечным лучам пробиться к влажной земле, и Мономах с тоской подумал о том, что сейчас ему следовало бы отправиться домой, погулять с Жуком, поболтать с Сархатом…