Клеймо ювелира Перхина - стр. 24
– Ой, устроились! Одна неизвестно зачем замуж выходит, дурит честному мужику мозги, другая рога папику наставляет, и всё сходит с рук! Милашки! А я у них ехидна!
И тут Анжела бросила по-настоящему злой взгляд на Соню.
– Ты чё бесишься, озабоченная? Достала со своим мокрым местом! Мы что ли должны искать тебе кошелёк с деньгами?
– А-ну, перестаньте! Что с вами? – прикрикнула Варя.
– Годы идут, а квартиры всё нет. Нервы. Типичный провинциальный синдром.
– Да ты сама на Красной Площади что ли родилась? – распалялась Соня. Она давно мечтала разрядиться. Зависть – тяжёлое бремя.
– Хватит, замолчите уже!
– Ой, подружки! – притворно произнесла Соня и уставилась на Варю, – ты знаешь, что она с твоим Виктором спит? Или тебе пофигу? Всё витаешь в своих литературных фантазиях, а Витёк тихонечко в гости ходит к подружке.
– Что ты несёшь? – завопила Анжела, – совсем свихнулась! Сама перед ним жопой крутишь!
Анжела схватила с тарелки недоеденное пирожное и бросила в Соню, тут же наклонилась, протянула руку и размазала крем по её офисному костюму, кофте, по всему, до чего
дотянулась.
– Мерзота!
Соня схватила пирожное с Вариной тарелки и швырнула его в Анжелу.
– Чтобы ты это платье своё в помойку выбросила, гнида! И тебе туда же дорога!
– Не дождёшься! Интриганка офисная!
Варя сидела парализованная и безучастно смотрела на сцепившихся подруг. На редкость насыщенный день. Встала, взяла рюкзак и вышла из ресторана.
17. А разве я не успела?
Опять пешком, куда глаза глядят. Можно ли ни о чём не думать? Забыть всё, что случилось, вычеркнуть день из памяти? Нет, не получится. Слишком много специй в супе, когда пытаешься его спасти. Надо взять кастрюлю и вылить содержимое в унитаз. Потом положить кастрюлю в посудомойку на полтора часа и долго вообще не подходить к плите. Нельзя кривить душой – получается казнь. Компромиссы с собой не проходят бесследно. Компромисс – это оттягивание времени, пирамида вроде финансовой, только вместо потерянных денег уходит внутреннее богатство, часть внутреннего я, которую не восстановишь.
Зашла в магазин за яблоками. Сделала пару кругов по залу с пустой тележкой, забыв вообще, зачем пришла. Остановилась у прилавка с конфетами. Перед глазами пестрел банер: "Шоколадная фабрика "Сказки Пушкина" представляет новый шедевр французских шоколатьеров. Конфеты "Царевна Лебедь". Изысканный вкус, предвкушение любви..." На банере – картина Врубеля "Царевна-Лебедь". Миг между сказкой и реальностью. Сумерки, грусть, перламутр, море, драгоценности и огромные таинственные глаза. Варя остановилась, пораженная и испуганная. Ей показалось, что она смотрит на себя, и та, на картине, улыбается ей и зовёт в волшебную сказку. Выпрямила спину. Вспомнила про яблоки, пошла к фруктам и прихватила шоколадку с прилавка.
Добралась до дома, медленно открыла входную дверь. Темно. Никого нет. Включила свет. Бросила пакет и рюкзак в прихожей и пошла в спальню. Сняла одежду, накинула халат. Кровать с совами молчала, ей не было дела до её чувств. Её захлестнула ярость: она содрала покрывало, огромное, как парус, потом начала стягивать постельное бельё: наволочки летели на пол, пододеяльник трещал по швам, простыня сопротивлялась, но она стащила её, подбегая то к одному углу кровати, то к другому, схватила эту кучу обеими руками и бросилась в ванную комнату.