Клетка семейного очага - стр. 26

Светлана не находила себе места. Вроде бы квартира большая: три комнаты, коридор десять метров, в ванной даже кресло кожаное поместилось. Профессорская квартира, дедушкина. В старом доме с метровой толщины стенами и высоченными потолками. И ажурным балконом, выходящим в тихий двор. Она жила в этой квартире, как выяснилось, до трех лет. А потом ее украли. Еще год она жила с цыганами, потом сильно заболела, и те ее оставили в деревне у Агафьи, местной целительницы, а сами ушли кочевать дальше. Больная она им была без надобности. Агафья, съездив в город, пошла сразу в милицию. Кто эта девочка, брошенная на нее табором, выяснилось довольно быстро: родные не прекращали искать Светлану. Так она вернулась к бабушке и дедушке.

Родителей у Светланы не было, погибли в горах. «Одержимые были, тебе только год исполнился, а они на байдарках да по горным речкам. И не вернулись», – рассказала ей бабушка. Дед умер, когда ей было семь лет, бабушка – через год. Никаких родственников у них не было. Агафья с мужем, навещавшие Светлану в городе часто, не реже раза в месяц, удочерили ее и увезли к себе в деревню. Соседка согласилась присматривать за квартирой, Агафья исправно привозила ей свежие продукты и рыбу, которую ловил ее муж Иван.

Живя в городе, Светлана часто болела, застуженные в кочевой палатке бронхи не выдерживали городского смога, да и одними таблетками врачи Светлану вылечить не смогли. Агафья отпаивала ее настоями, читала молитвы и натирала на ночь барсучьим жиром. К восемнадцати годам Светлана была здорова и знала все секреты Агафьи.

Муж Агафьи к тому времени умер. В деревне на десяток дворов осталось полтора десятка стариков, а из молодежи одна Светлана. Автобус в город ходил все реже, а потом и вовсе стал проезжать мимо: отстроили новую трассу в нескольких километрах в сторону, и пылить в Витевку шоферам было не с руки. До трассы желающих довозил дед Осип на лошади, запряженной зимой в сани, летом в телегу. Светлана почему-то боялась города, там ей становилось сразу душно, словно бы город сам ее отталкивал, словно и не родилась она в городском роддоме и не ходила с нянькой в городской парк на прогулки.

Лечиться к Агафье ездили со всей округи и из города тоже. Денег она не брала, но продуктов оставляли у нее порой так много, что Светлана вечером ходила по домам и раздавала пачки чая, банки кофе и колбасу соседям.

Светлана хорошо помнила тот день, когда в их доме появилась Катя. Был ноябрь, с неба лил ледяной дождик, и дед Осип, отправившись на трассу за пациентами, как он называл всех, кто приезжал за помощью к Агафье, вернулся пустым. Агафья, решив, что на сегодня она свободна, собралась съездить в город сама. Дед Осип, как он потом отчитался перед Светланой, самолично посадил ее в автобус, идущий из Екатериновки. Встретить ее Агафья велела в три часа. Светлана сготовила обед, завернула чугунок с горячими щами в старое ватное одеяло и взяла вязанье. Мысль о том, что Агафья, вернувшись из города, обязательно начнет опять разговор об учебе, пугала. В институт поступать Светлана не хотела. И опять-таки только потому, что ей совсем не хотелось жить в городе. Тем более одной в пустой огромной квартире.

«Тпру-у, каналья», – послышался голос деда Осипа со двора. Светлана выглянула в окно и увидела, как Агафья помогает слезть с телеги женщине, замотанной в большой клетчатый платок.