Клетка - стр. 15
– В твоей жизни происходило нечто, что ты воспринимала как угрозу? – спросила она. Но, поняв, что ответа на этот вопрос у меня нет, а поиски его могут выбить меня из колеи, попросила продолжить рассказ о сне.
– Дальше я замечаю гнездо с птенцами на крутом, но ветвистом дубовом дереве, – предвкушая ужас того, что происходило дальше, я взялась ковырять все тот же шов на диване пальцами. – Когда я заглядываю туда и вижу птенцов, во мне пропадает вся легкость, что чувствовалась до. Я чувствую страх и неприязнь к ним. Но тем не менее я очень бережно спускаю их вниз и достаю одного птенца; держа на ладошке, я долго разглядываю маленькое голое тельце Но затем, опустив его на землю, я расправляю хрупкое крылышко. Птенец боится и пытается вырваться, но он слишком слаб, неожиданно я резким движением топора обрубаю его крылышко, и мелкие брызги крови попадают на мое шелковое платье. Я очень сильно пугаюсь, страх будто разрывает все мои органы изнутри, чувствую ужасную боль за этого беззащитного птенца, которого я истерзала, я чувствую, что эта боль будет преследовать меня всю жизнь, потому что сделанного не вернуть. Кажется, будто я приговорила себя к страшному приговору – всю жизнь расплачиваться за содеянное, ведь я себе не прощу этого, и моя жизнь более никогда не будет такой, о которой я мечтала.
Вновь мое сердце забилось с бешеной скоростью, дыхание учащалось с каждой секундой, я ухватилась за высокий стакан из плотного стекла и сделала глоток воды, но и он не помог.
– Ты ещё зависима, – Лора протянула мне таблетку, я недоверчиво взяла ее, но, не имея другого выхода, приняла. – Вернёмся к первой части твоего кошмара. Дель, ты говорила, что только наедине с собой можешь дать волю мыслям, мечтать, что все будет хорошо?! Что в твоей жизни не так, что тебя не устраивает? – Лора присела на своё прежнее место, убедившись, что я пришла в норму.
Вопрос был самый простой, но он заставил меня задуматься, я напрягала лицо и все тело, размышляя над ответом. Если поразмыслить о моей жизни, то в ней не происходило ничего терзающего. Только смерть сёстры могла отягощать воспоминания. Мне часто ее не хватало, но прошло столько времени, что я давно смирилась с утратой.
– Вижу, тебе сложно подобрать слова, – вступила Лора. – Давай спрошу иначе. Что бы ты хотела изменить в жизни?
Неожиданно для себя я заговорила с какой-то новой силой:
– Есть люди, которые умирают от голода, понимаете? Просто потому, что они не находят, что поесть. Есть люди, которые ни разу в жизни не видели свет дня или не слышали даже собственного голоса, люди, потерявшие руки или ноги, разум. Ведь мы все платим чем-то за свою жизнь. Думая о них, я не могу искать изъяны в своей жизни. Поэтому мне сложно ответить. По большому счету нет ничего, что отягощало мою жизнь. Да, я потеряла сестру – это больно. Да, я предпочла бы меньше внимания от мамы, – я прервалась, поняв, что со всеми прелестями моей жизни не чувствую себя счастливой. – Ощущение, что мне нужно уехать ото всех, туда, где меня никто не знает и не найдёт, и тогда я буду счастлива, – произнесла я совсем иным тоном, тихим и разочарованным, будто осознавала: такому не бывать!
Я вновь осмысливала только что сказанные мною слова, будто представляла ту счастливую жизнь, где все согрето добротой и лаской, Лора, заметив это, не мешала. Мы сидели продолжительное время в тишине, и она не становилась неловкой.