Классная дама - стр. 28
Самым маленьким девочкам было лет десять, и платья у них были коричневые, потом девочки постарше — мои, следующие — в зеленых платьях, потом в серых, голубых и наконец белоснежных. Чем взрослее воспитанница, тем сильнее от нее требуют чистоты, подумала я, проходя мимо стола старших девочек и бесцеремонно заглядывая им в тарелки. То, что там плавало, задумывалось скорее всего как щи, но напоминало лежалую капусту в постном масле, залитую кипятком. На вкус, вероятно, было таким же.
Меня от обеда почти воротило, а воспитанницы еле сдерживались, чтобы не накинуться на еду. Если младшие девочки в теле по возрасту, то старшие — просто прозрачные. Им даже не клали хлеба, и они в полном молчании медленно и печально хлебали суп. Я поискала взглядом их классную даму, но бесполезно. Все торчали в учительской, обсуждали событие. Обсуждали меня.
Содрогаясь от запаха, я дошла до стола своего класса и обнаружила, что малышей кормили сытнее. Ваша счастье, изуверы, злобно подумала я, иначе бы я надела котел кому-нибудь на гордо поднятую голову. Алмазова, увидев меня, выпрямила спину и начала работать ложкой реже, я ободряюще ей улыбнулась. Прочие девочки тоже перестали сутулиться, снизили темп, и нормальный детский обед превратился в церемонию принятия пищи.
— Тишина! — раздался рев, кто-то вскрикнул, мои девочки вздрогнули, но не посмели обернуться, зато повернулась я, выискивая причину. За столом старших воспитанниц появилась классная дама — о, знакомое лицо, госпожа Окольная, и она выдернула одну из девушек, всю пунцовую, из-за стола и вытолкала ее в проход.
Остальные продолжали обедать. Я не знала, стоит ли сейчас говорить что-то девочкам, или можно подождать, пока они покинут столовую. Одна малышка капнула супом на рукав и быстро, стараясь, чтобы я не заметила, начала стирать пятно, и я отвернулась.
Объяснимо, что эти дамы сами когда-то получали по полной. Необъяснимо, почему они так унижают и мучают тех, кто от них зависит. Хотя… Люди те еще нелюди. И в массе я, наверное, ненавижу людей.
Держа спину прямо, словно в меня вставили штырь — спасибо, Софья — и обучая свое второе «я» непечатным выражениям, я вышла из столовой, чувствуя, как Окольная мечет мне молнии в спину. Только попробуй коснуться кого-то из моих детей, и ты пожалеешь, что на свет родилась.
— Тебе их так жалко?
Софья. Да, моя козочка, и тебе лучше не знать, что я могу сделать с тем, кто обидит ребенка. У меня сорвет все тормоза — прости, но выходит, у тебя тоже. И еще раз: мне действительно жаль, что рядом с тобой в эти годы кошмара не было никого, кто бы мог заступиться за вас. За тебя. Поверь, это правда.
Я вышла в коридор. Меня трясло, а Софья обдумывала услышанное. Такой объем непривычной информации обработать ей было тяжело, я ощущала, как в голове скрипят шестеренки. И еще, вероятно, она переводила на привычный язык ту нецензурную тираду, которую я выдала в адрес классных дам и после.
— Софья Ильинична?..
8. Глава восьмая
Вот и он, мой пропавший цветочек, объект повышенного интереса и обожания старшеклассниц. Молод, лет двадцать пять, благообразен — князь Мышкин — и, на мою удачу, не маг. Простой человек. Это если я правильно поняла, как отличать магов.
— Алмазов, Эраст Романович, учитель изящной словесности, — представился он и поклонился мне так изящно, что про особенность словесности мог и не добавлять. — Знаю, знаю, слухи опережают, но я хотел бы поблагодарить вас за Анну.