Клан Носферату и еще 33 жуткие истории о вампирах - стр. 14
– Благодарение Богу, – шепнула Урсула Фекле и прибавила с довольным кивком: – Наш господин эксфузор все-таки явился!
Доктор с улыбкой шагнул к настоятельнице и поклонился, прося прощения за свое опоздание.
– Меня задержали дела… – неопределенно протянул он.
– Дела! – благоговейно вздохнула сестра Фекла.
– …и, надеюсь, нет необходимости заверять мою досточтимую мать-благодетельницу и кротких сестер, что лишь действительно серьезные и неотложные вещи могли помешать исполнению обязанностей, в моем суровом ремесле представляющихся сущим оазисом меж барханов пустыни.
– О, мы умеем ждать, это потерпит, – промолвила настоятельница, смущенно касаясь розария, висящего у нее на поясе.
– Впрочем – о чем, с позволения вашего, заявлю без ложной скромности, – на основе длительных исследований я пришел к заключению, что целесообразно и даже необходимо посредством небольшого промедления, если можно так выразиться, еще немного подогреть вашу кровь. Образно говоря – довести ее до кипения, дабы снять с поверхности всю пену и разом удалить нечистоту…
Для сестер, привычных к еженедельному дежурству на кухне, слова эти прозвучали весьма убедительно.
– Как вам будет угодно, господин доктор, – кивнула настоятельница и прошла вперед, а доктор, как обычно, засеменил следом, выдерживая дистанцию в полшага. Сестры гурьбой поспешили за ними, и их черные одежды беспокойно зашелестели среди кустов. У входа в трапезную доктор с низким поклоном пропустил процессию вперед. Сам он вошел последним и, убедившись, что все в сборе, с довольной улыбкой затворил дверь. Здесь, в четырех беленых стенах полным ходом шли необходимые приготовления: операционное кресло с мягкой обивкой раскрыло свои объятия, тазик важно круглился, готовясь принять сцеженную кровь, а белые платки, казалось, истосковались по алому цвету жизни. Вода в большом чане – и та трепетала в ожидании, по поверхности ее разбегались круги. В центре всего этого, окруженный сестрами, священнодействовал доктор Хофмайер, раскладывая на маленьком столике свои сверкающие инструменты.
– Как странно он позвякивает ножами, – вполголоса заметила Дорофея.
На это желчная Агафья сострила:
– Музыка для его ушей!
Эвзебий Хофмайер внезапно повернулся к ней, и одного его взгляда, совершенно ему несвойственного, хватило, чтобы Агафья прикусила язык:
– А что, если музыка может быть лекарством, уважаемая сестра? Почему бы врачам не заниматься музыкальным творчеством? Мои исследования углубились в сакральнейшие тайны человеческой природы, превосходя работу коллег, и позволили установить связь между звуками и здоровьем: музыка – это ведь тоже движение, как и сам процесс жизни, и одно подобие влияет на другое…
Вдруг монахиням показалось, что его голос, словно странный напев, наполняет все углы огромного помещения, порождая все новые звуки, и над этой мистической симфонией раздается звонкий, возбуждающий свист лезвия, – пока сквозь экстаз не прорвался возглас настоятельницы: