Клан «Дятлы» на путях Хаоса - стр. 9

Вы получили критический удар 42.

Я разозлился и вцепился ему в ногу и второй клешней. Но тут, как говорится в пословице: "Нашла клешня на камень…". Как бы сильно я ее не сжимал, максимум, что у меня получилось, это оставить на ней пару царапин. Сверху обрушился еще один удар, и снова треск. Я взбеленился, отжавшись от пола одной клешней, второй отчекрыжил у голема пару кусочков гравия, почему-то болтающихся у него меж ног. Не вовремя вернувшийся на поле боя Сантьяго получил мощный удар в грудь и отправился в очередной полет, в этот раз, приземлившись на барда, который уже начал накладывать на нас новый баф. Я, тоже получив страшный удар второй ногой, отлетел в сторону, а голем забегал кругами, странно дергающейся походкой. Чего ж я ему такое отстриг-то важное, что его так переклинило? Я уж снова хотел броситься к нему, но вдруг вспомнил об одной штуке.

– Как же я блин о ней все время забываю? – Проскрежетал я. Слава богам и в этом обличие мне был доступен режим Мастера – ломастера. В пещере вдруг стало совсем темно, но зато все предметы покрылись небольшими разноцветными циферками, а у голема на теле отчетливо проступили области, по которым проходит критические удары. Конечно, это были места соединения камней (мог бы и сам догадаться), они были отмечены желтым и оранжевым, значит, там возможен пятикратный урон. И, что самое интересное, на груди небольшая впадина была помечена красным. Точняк! Майор, когда своих големов делает, все время что-то в грудную клетку вставляет.

– Калян! Добрыня! Бейте ему в грудь, – проорал я, но конечно из моей пасти донеслись не вопли, а настолько противный хруст и скрежет, что оставшихся в сознании союзников передернуло, как от удара тока, а их волосы поднялись дыбом.

– Пахан, заткнись, – процедил сквозь зубы Калян, – а то я тебя самого застрелю!

– Ай, не хотите как хотите, – проворчал я, вызвав очередную волну судорог, – я сам все сделаю. Я, быстро перебирая ножками, рванул в сторону скачущего по тоннелю голема. В этот раз я дотянулся до "коленного сустава" бедолаги и из-за всех сил сжал клешню. Заскрипело, захрустело и клешня медленно, но верно начала сжиматься. Голем тоже не стоял без дела, вколачивая неподатливое жучиное тельце в древнюю кладку пола. Но тут хрустнуло особенно сильно, и половина ноги голема откатилась в сторону. Мои глазки, вылезшие из-под брони, радостно затрепетали на тоненьких стебельках, за что и поплатились. Половина их тут же была размазана по хитину, каменным кулачищем. Я завопил от боли, зло глянул на него оставшимися восемнадцатью глазами, и нацелился на его вторую ногу. Но эта трусливая скотина, сильно кренясь на один бок, стала отползать от меня вглубь тоннеля.

– Куда намылился? – Не понял я.

Разогнавшись, я прыгнул вперед и вцепился в его здоровую ногу. Руки не смогли ее оторвать, и я впился в его ногу зубами. Зубы заскрежетали по камню, а мой рот наполнился песком и мелким гравием. Мой рот? Черт, время обращения внезапно закончилось. Я медленно поднял голову и уставился на лицевую сторону големской головы повернувшуюся ко мне.

– Ээ, здрасти?

Удар, прилетевший после этого мне в голову, даже сравнить было не с чем. Последнее, что я успел прохрипеть, выплюнув лишние зубы: "Бейте в грудь".