Кисть и пистолет. Мое сердце пусто - стр. 15
– Извини, Робби, я не хотела обидеть. Делай все, как хочешь, но, пожалуйста, поедем ко мне в Огайо. Мне очень нужно показать Исааку, что я могу заинтересовать серьезного мужчину. Что мне сделать, чтобы ты поехал?
– Вечером поговорим.
Я уже понял, что внутренне сдался, тем более что в одном она права – кому я буду нужен через десять-пятнадцать лет.
К моему удивлению, после завтрака она предложила поехать в Фрист Арт Музей. Сказала, что там сейчас проходит интересная выставка современной американской живописи. Мол, затем она и приехала в Нэшвилл. Музей так музей, плохо, что выставка современной живописи. Я в ней совсем не разбираюсь – моя преподавательница хороших манер успела рассказать мне только о классической живописи: всякие Рубенсы, Эль-Греко, Рафаэли. До современной живописи мы так и не дошли – я от нее удрал, когда она собиралась рассказывать о Матиссе, Мане и Моне. Так что придется бродить по залам с умной рожей и помалкивать.
Фрист Арт Музей оказался на Бродвее, в паре миль от нашего отеля. Мне не хотелось крутиться по всем этим авеню и стрит, поехал по 155-му шоссе вокруг города и въехал с северной стороны. Действительно, этот путь оказался короче. Но машину я оставил у отеля, где мы пересели на такси. Поди найди около музея свободную стоянку… В этом музее нет постоянной экспозиции – возможно, это правильно. Не сможет Нэшвилл конкурировать с Нью-Йорком, Бостоном или Сан-Франциско. Зато удобно проводить временные выставки. На такую мы и попали.
Мне нечего сказать обо всех этих картинах и скульптурах. Вернее, какие там скульптуры? Мне временами казалось, что выставлены груды металла, непонятных предметов и обезображенные фигуры то ли людей, то ли чертей. А картины поражали широкими мазками. Возможно, их рисовали малярными кистями. Ладно, все это ерунда, может быть, я просто ничего не понимаю в современном искусстве, но в одном из залов я к большому своему удивлению заметил Молли. Она стояла с двумя парнями, и они что-то обсуждали, размахивая рукам. Точнее, размахивали парни, а она вглядывалась в небольшую картину. Я подошел поближе. Слава Богу, на картине был нарисован обычный человек. То есть это не было изображение человека квадратами, полосками, треугольниками. На картине был военный. Я сразу определил, что это морпех, но без оружия. Стоит, внимательно смотрит куда-то. То есть смотрит морпех, а не Молли. Впрочем, она тоже внимательно смотрит – на картину. Конечно, я подошел, поздоровался. Она оторвала взгляд от картины – глядит на меня. Возможно, не сразу узнала. Да я бы тоже не узнал ее, если бы она двигалась, как большинство людей в этом зале. Привлекла мое внимание именно этой неподвижностью.
– Роберт, это вы? Вы интересуетесь живописью?
– Не очень, Молли. Я со знакомой, сопровождаю ее. А для нее это интересно. А чем эта картина привлекла твое внимание? Простите, ваше внимание.
Она рассмеялась. Совсем непринужденно. И на щеках появились на мгновение ямочки.
– Просто этот солдат очень похож на вас. Вот я и разглядывала. Раньше вы меня называли на ты.
– Нет, это не солдат, это морпех. Но вы очень изменились.
Конечно, теперь это не та мокрая рыжая девчонка, которую я подобрал на дороге, хотя рыжей осталась. Вгляделся внимательнее в картину. Действительно, немного похож на меня, вернее на моего брата Джорджа. Вспоминаю, когда я его последний раз видел. Наверное, когда был у отца в отпуске. Он тогда оканчивал школу. Но что-то осталось в этом бравом морпехе от него.