Кисть ее руки. Книга 2 - стр. 11

Но больше всего меня удивил не Фудзивара. Еще сильнее я был потрясен, когда увидел лицо женщины в японской одежде, появившейся из двери, которую Фудзивара оставил открытой. Женщина медленно закрыла дверь привычным движением, как будто запирала замок на собственной сумочке. Ее кимоно было надето совершенно небрежно, а прическа была в сильном беспорядке. Это была Икуко Инубо.

Даже такой тугодум, как я, сразу же догадался, что только что произошло внутри хижины. Прелюбодеяние. Мать Сатоми, посреди ночи скрывшись от мужа, прибежала в хижину, где стояла циркулярная пила, и занималась любовью с поваром Фудзиварой. И это мудрая и целомудренная хозяйка «Рюгатэя»?! Мое удивление неудержимо нарастало и постепенно охватило меня целиком. Постепенно мне открылся смысл слов, которые когда-то говорила мне Сатоми под дождем на горе Сэннин и рядом с этой хижиной. Спрашивала, красива ли ее мать, и говорила, что хижина страшная. Трудно было в это поверить, но дочь-старшеклассница знала все о романе своей матери.

Мать Сатоми заперла замок на двери и медленно, как бы нехотя, пошла в сторону «Рюдзукана». Но в моем сознании застыло фотографическое изображение ее лица, появившегося из-за двери хижины.

Честно говоря, до этого момента я не осознавал, что мать Сатоми так красива. Возможно, тут сказалось мое первое впечатление о ней, когда я увидел ее в растерянности и без следа косметики в ночь после пожара. Возможно, ее затмила красивая внешность Сатоми. Но только сейчас, когда она вышла на свет из двери, ее профиль выглядел совсем иначе. Под растрепанными волосами ее лицо сияло какой-то пугающей сексуальной привлекательностью. Какое-то мгновение я не мог понять, кто это был, и оставался в полном замешательстве. Прежде всего потому, что она выглядела очень молодо. На самом деле ей было около пятидесяти, но в темноте она выглядела скорее на тридцать.

Я не хотел терять ее из виду, поэтому я вышел из-за хижины и медленно двинулся вперед вдоль деревянной стены. Я думал, что она, скорее всего, просто вернется в «Рюбикан» и что незачем ее преследовать, но я ошибся. Икуко внезапно остановилась возле колодца, рядом с ручным насосом. Было темно, поэтому я не мог видеть, что она там делает. Поскольку она некоторое время стояла неподвижно, я было подумал, что она молится, как это делала Сатоми.

Но нет. Я ахнул. Ее кимоно внезапно соскользнуло вниз, обнажив белые плечи и спину. Она сняла кимоно, сложила его и положила на крышку колодца. Затем, обнаженная, она нажала на ручку насоса и наполнила водой жестяное ведро. Скрип насоса, шум текущей воды и шлепанье капель по камням наполнили ночную тишину. Затем она склонила обнаженное тело и без колебаний облила себя холодной водой из ведра. Я снова услышал громкий шум воды. Она распрямилась и снова нажала на ручку насоса.

Услышав этот шум, я понял, что могу двигаться, не опасаясь быть замеченным, поэтому вошел в заросли со стороны хижины и двинулся вперед через бамбук, чтобы быть ближе к месту, где она стояла. Она несколько раз облилась холодной водой и теперь вытиралась полотенцем, видимо, довольная этим. Хотя ее нельзя было назвать стройной, но у нее было красивое пропорциональное тело. Такие же ощущения вызвала у меня и Сатоми тогда, на реке Асикава, и вид ее матери, омывающей свое обнаженное тело в ночном тумане, показался мне очень живописным.