Кирие Элейсон. Книга 7. Посмертно влюбленные. - стр. 17

– Здоровья, сил и славы принцепсу великого Рима! – голос Агапита по силе не уступал звуку боевого рога. Все остальные епископы повторили приветствие, но это было сродни жалкому и затихающему на полпути эху.

– Милости Господа Церкви Его и милости всем нам, смертным, – ответил папе Альберих. Принцепс сделал знак, и священникам были предложены удобные сиденья, а также нехитрая трапеза. Настолько нехитрая, что не евший с долгой дороги епископ Хрисогон заметно загрустил.

– Я надеюсь ненадолго вас задержать, святые отцы. Ручаюсь, что после окончания беседы ваши утробы будут столь же полны, как Тибр по весне, – пошутил Альберих, чем вогнал престарелого отца Хрисогона в краску.

– Пастору церкви во очищение души своей и противостояние соблазнам надлежит поститься чем чаще, тем лучше, – ответил Агапит. По лицу Хрисогона и прочих было видно, что мнение папы не получило широкую поддержку.

– Ваше Святейшество и вы, епископы кафолической церкви! – Альберих решил избежать долгой вступительной части, побоявшись, что силы начнут покидать его еще до истечения высокой аудиенции. – Господь наш всемилостивый и всемогущий зовет меня, но прежде чем я покину этот грешный мир, я хотел бы отдать распоряжения относительно будущего Рима и Церкви. Готовы ли вы исполнить мою последнюю земную волю?

– Если она отвечает интересам Рима и Церкви, то почему нет? – уклончиво ответил папа.

– Уверен, она отвечает интересам Рима и, полагаю, способствует интересам Церкви. И Рим, и Церковь заинтересованы в том, чтобы Вера христианская и мощь Святого Рима после смерти моей только бы продолжали подниматься к тем сияющим вершинам, которым они должны соответствовать.

Альберих на несколько мгновений замолчал. Присутствующие сочли это за глубокие раздумья. На самом деле принцепс собирал остаток жизненных сил, чтобы продолжить монолог.

– Корона, остающаяся без наследников, подобна куску мяса, брошенному голодным собакам. Она достается самой хитрой и изворотливой средь них, а прочие псы останутся голодными и ранеными. Такой дележ наследства, бесспорно, позорен по сути и преступен по содержанию. Мудрый хозяин, чтобы не допустить несправедливости и пролития крови, заранее разделит между собаками кусок мяса согласно заслугам и степени голода последних.

Священники понимающе закивали головами. Они предполагали, что принцепс собрал их сюда именно за этим. За мясцом.

– Любой правитель желает, чтобы дело его продолжилось и после его ухода. Может ли кто- либо еще отстаивать интересы и политику предшественника ревностнее и преданнее, чем его собственный сын?

Разумеется нет, новая волна кивков не оставляла в том сомнений. Кто-то из священников с сочувствием взглянул в сторону Кресченция, кто-то уже жестом готов был признать свою преданность Октавиану. Несколько встревожился сам Кресченций, он с подозрением взглянул на принцепса и начал опасаться, не в бреду ли тот был час тому назад? Не в бреду ли находится сейчас?

– Находите ли вы моего сына Октавиана достойным стать новым хозяином Рима? Считаете ли вы добродетели его достаточными для этой священной миссии?

Запевалой в хоре одобрения выступил отец Сергий. Однако папа Агапит поднял руку для слова, и едва начатый поток похвалы прервался.

– Правильно ли отвечать нам тотчас, когда ваш сын находится среди нас? – вопросил Агапит.