Кирие Элейсон. Книга 7. Посмертно влюбленные. - стр. 13
– Что же переживаешь ты?
– Не спрашивай, – загрустил призрак, – это так обидно, это так унизительно. Для меня там везде накрыты столы с обильными яствами, каких я раньше не видел. Я должен подходить к ним и есть все-все-все, что на этих столах. Но я не чувствую вкуса еды, я не пьянею от вина. Я ем, ем, ем и не могу наесться, – с этими словами призрак распахнул на себе одежды, и Альберих увидел совершенную пустоту под горлом Иоанна, а только что проглоченный призраком кусок мяса с противным звуком шлепнулся на пол.
Альберих вскрикнул и… проснулся. О, Господи, это был сон, один из тех кошмаров, что часто мучили его в последнее время. От крика принцепса пришли в движение клевавшие носом китониты, они с тревогой теперь разглядывали своего господина, и в их глазах, помимо тревоги, отчетливо сквозило недовольство, что их безмятежный вечер был внезапно нарушен.
– Все в порядке, мессеры, все в порядке, – миролюбиво произнес Альберих, про себя пообещавший китонитам отставку поутру.
– Ваша милость, к вам Его Святейшество епископ Священного Рима папа Агапит!
Возглас Алессио поначалу испугал Альбериха. Но ведь он действительно ждал сегодня понтифика, и кошмар, только что привидевшийся ему, стал следствием его сегодняшних нервных ожиданий. Он вновь махнул рукой и с любопытством уставился в лестничный проем.
Раздались шаги, потом какое-то пыхтение, сопение и легкая перебранка. Альберих не успел толком удивиться, как в проеме возникли сразу два понтифика, толкающих друг друга в бок и смешно замахивающихся на оппонента посохом.
– Ну-ка, прекратите! – приказал им принцепс, и оба понтифика тут же закончили склоку, упали на колени и, согнувшись, поползли к нему.
– Это еще что? – рассердился Альберих. – Немедленно встаньте!
Оба понтифика тут же вскочили, как тушканчики, и замерли, с любовью и собачьей преданностью глядя на принцепса. Альберих признал в них Льва Седьмого и Марина Второго, двух его самых покорных и льстивых креатур на Святом престоле. Оба они занимали Святой престол всего лишь по три с половиной года, Лев стал преемником Иоанна-обжоры, Марин был предшественником нынешнего понтифика Агапита. Понтификат обоих был настолько невзрачен, что даже папские архивы не сохранили в себе заметных свидетельств их деятельности. Милые, добрые священники, справедливо считавшие себя недостойными столь ответственной миссии и восхвалявшие своего мирского господина не только из лести, но и в силу благодарности, что тот взвалил на себя их непосильный груз.
– Из-за чего вы ссоритесь? – сердито осведомился Альберих.
Оба папы заговорили одновременно, соперничая в слащавости своих улыбок и велеречии. При этом они не забывали временами зло толкать друг друга локтем в бок.
– Возлюбленный духовный сын мой!
– Цезарь и отец всех римлян!
– Милосердный август!
– Победоносный принц!
– Из-за чего вы ссоритесь? – повторил Альберих, а те, переглянувшись, вновь затараторили здравицы.
– Я вас прогоню, если вы не ответите на мой вопрос! – рассердился Альберих, и папы сразу смолкли, как испуганные кролики. Принцепс скрипнул зубами, и папа Лев, очевидно более смелый из этого дуэта, проскулил:
– Мы спорим из-за того, кто из нас больше любит тебя, принцепс!
– Что за вздор?
– Отец Марин говорит, что свет не видывал такого мудрого, такого справедливого и такого сострадательного владыку, как вы. А я же говорю, что и не увидит, никогда и нигде более.