Кирие Элейсон. Книга 5. Низвергая сильных и вознося смиренных. - стр. 69

Мароции было впору сожалеть о том, что в своё время она нарочно опутывала римских священников искусительной сетью своего общения. Мало кто из отцов кардинальских церквей не получал из её рук плату за лояльность, а кроме того, находились и те, кто не устоял от увеселительных соблазнов, так часто случавшихся в залах башни Ангела либо во дворце Теофилактов на Авентинском холме.

В итоге круг достойных кандидатов на кольцо Рыбака оказался весьма узким, но ни одна из кандидатур, попавших в него, Мароцию до конца не устраивала. Сенатриса все никак не могла решиться, остановить ли ей выбор на давнем друге епископа Остии, таком же почтенном и убеленном сединами старце Стефане, кардинале прихода Святой Анастасии, или же предпочесть тому кого-то из двух молодых священников, Марина или Агапита, служащих в церкви Святого Кириака, но уже признательно отмеченных римским плебсом за свое благочестие. Последних Мароция знала лично, оба они были из знатных римских семей, ведущих свою родословную еще со времен Исчезнувшей Империи, в свое время их всех обучал премудрым наукам Сергий Третий. Однако за Стефана, помимо кардинала Остии, горячо заступался сенатор Раймунд, которому Стефан приходился родственником.

Мароция, выслушав всех и взяв паузу на размышление, в итоге сделала выбор в пользу Стефана, на словах преподнеся его как наиболее заслуженного отца Церкви, а в мыслях держа в уме его почтенный возраст, позволявший ей надеяться, что тот не засидится долго на троне Святого Петра и освободит его вскорости для идеального, в её понимании, кандидата, мысль о котором она к этому моменту уже вынашивала.

– Я полагаю, Рим с восторгом одобрит ваш выбор, сенатриса, – поддержал её решение епископ Остии.

– Наш выбор, – поправила его Мароция.

Все гости Мароции успели разойтись, но спустя полчаса её снова потревожили. В дверях её спальни появился Альберих, вид которого выдавал крайнюю озабоченность.

– Матушка, мне сообщили, что на рассвете скончался отшельник, именовавший себя последним из рабов Христа.

Мароция, к тому моменту вновь вернувшаяся в постель, тяжело задышала, с трудом подавляя в себе волнение. Все подозрения вернулись к ней. Всё-таки напрасно она поспешила приписать смерть Льва проявлению верховного гнева.

– Как это случилось? Узнай все подробности!

– Сегодня утром охрана обнаружила его лежащим на полу в своей камере.

– Я сказала, узнай все подробности! К нему кто-нибудь приходил?

– Никого не было, а если бы таковой появился, его бы не пустили.

– Осматривал ли его лекарь?

– Да, он сказал, что смерть наступила от апоплексии.

– Вот оно что! Апоплексия! Ну что тебе ещё надо? – вслух спросила она саму себя, во всё возрастающем волнении то отбрасывая, то тут же вновь натягивая на себя одеяло. – Апоплексия! Ну конечно, это не совпадение. Я не столь наивна, чтобы верить в подобные совпадения.