Кирие Элейсон. Книга 4. Копье Лонгина - стр. 36
– Государь, государь, нас снова атакуют!
Беренгарий вскочил на коня. Серой лавиной к ним летела колонна всадников, выставив вперед свои копья. В голове отряда неслись знаменосцы с флагами, на красном поле которых развевался белый крест.
– Павийцы, павийцы! – в ту же секунду раздались крики подле императора и толпа вокруг него начала быстро редеть, недавние победители не в силах были теперь противостоять новой угрозе. Жизнь их вновь повисла на волоске и толпа, которой теперь овладел исключительно инстинкт самосохранения, кинулась искать пути к своему спасению, не видя никого и ничего вокруг, забыв о всяком почтении перед своими господами и слыша только раскрывающиеся позади них ворота ада.
Бегущие опрокинули с лошади своего императора, кто-то, немыслимо нахальный, подхватил узды, сам взгромоздился на его коня и кинулся прочь. Другие ловили лошадей, отпущенных своими наездниками во время дележа трофеев или же навсегда лишившихся своих хозяев, павших во время битвы. Но подавляющее большинство доверилось исключительно собственным ногам и бежало без оглядки по необъятным просторам поля. В один момент исход боя развернулся на сто восемьдесят градусов.
Виной такой неожиданной концовки действительно оказался рыцарский отряд из Павии, возглавляемый графом Гариардом и бергамским бароном Бонифацием. Сотня их рыцарей со вчерашнего дня стояла в засаде в лесу, в трех милях от поля боя, ожидая сигнала к своему выступлению. Таковой они получили от герцога Бурхарда, когда преследование его швабов со стороны врага прекратилось, и враг начал праздновать преждевременную победу.
Не снижая темпа, павийский отряд врезался в беспорядочно отступающую толпу императорского войска. Сам Беренгарий, упав с лошади и на какое-то время потеряв сознание, неминуемо попал бы в плен, если бы не слепая ярость атакующих. Они вихрем пронеслись над ним, преследуя его слуг, а один из всадников даже случайно задел лежащего императора своим копьем. Спустя несколько мгновений, когда погребальный звон подков павийских лошадей начал стихать, к телу императору устремился чудом уцелевший граф Мило. Схватив в охапку своего сюзерена, он бросил его к себе на лошадь и, сам вскочив в седло, пустил в действие шпоры, благодаря Небеса за предоставленную возможность спастись. Благодарить было за что, на батальном поле к тому моменту вновь появились швабы, подбирая и добивая то, что опрокинула союзная им кавалерия.
– Мы живы, а, значит, мы еще не проиграли, – сам себя подбадривал молодой граф Мило, уносясь со своим беспомощным владыкой прочь с места их совместного позора, еще полчаса назад коварно выглядевшее как место их триумфа.
А на другом краю поля битвы, в своем королевском шатре, продолжал, не переставая, молиться Священному копью король Рудольф. По его лицу текли благодарные слезы, он с умилением целовал ларец, в котором тихо-мирно лежали обломки великого оружия, и беспрестанно повторял:
– Господи, благодарю! Господи, благодарю! Господи, благодарю!
Рядом с ним, громко кряхтя и недовольно морщась, освобождался от своей тяжелой кольчуги герцог Бурхард, покрытый весь пылью, потом и пятнами чужой крови.
Эпизод 7. 1677-й год с даты основания Рима, 3-й год правления базилевса Романа Лакапина, 8-й год правления императора Запада Беренгария Фриульского