Кирие Элейсон. Книга 3. Выживая-выживай! - стр. 6
Два часа пролетели незаметно. Подростки забрали свои свитки и, поклонившись папе, заспешили прочь. Анастасий и Мароция, снова не дождавшись благословения, последовали за ними. Папа остался сидеть в своем кресле, одновременно боясь идти и испытывая жгучий соблазн снова посетить Латеранский клуатр.
За этой борьбой понтифик не заметил, как пролетело время. Очнувшись, он первым делом с сожалением констатировал, что сегодня, по всей видимости, опоздал. Громко усмехнувшись самому себе и даже облегченно вздохнув от маленькой победы над своими страстями, он тем не менее… заспешил в сад, посмеиваясь, что дьявол в его душе сегодня все равно остался с носом. Подойдя к самим зарослям сада, он усмехнулся еще раз – в саду царила полная тишина.
Очевидно было, что он действительно опоздал, тем не менее он почему-то вновь начал пробираться на свое место. Добравшись до своего импровизированного поста наблюдений, он почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, а Люцифер смеется ему прямо в лицо!
На известной тунике, утомившись после своих забав и поддавшись чарам Морфея, совершенно обнаженными лежали его сын и дочь консула Рима. Папа поднялся со своих ватных колен и, судорожно глотая воздух совершенно пересохшим горлом, сделал еще несколько шагов и очутился на поляне. Для начала понтифик еще раз осмотрелся, в страхе, что чей-нибудь посторонний глаз способен будет углядеть его за столь постыдным занятием. Но место было выбрано идеально, кусты акаций и лопухи кротонов поднимались здесь на высоту человеческого роста, а сверху стену растительности дополняли кроны слив и цитроновых деревьев. Убедившись в безопасности данного места, папа взглянул на мирно спящих любовников.
Мароция спала на руке своего возлюбленного, ее алый рот с маленькой родинкой под нижней губой был ангельски приоткрыт, ее черные и уже длинные, почти как у матери, волосы разметались по смятой тунике и по груди Анастасия. Сергий оглядел ее с благоговейным трепетом рыцаря, нашедшего, наконец, свой Грааль. О, как она была юна и прекрасна, как божественна и порочна одновременно! Епископу стоило колоссальных усилий привести себя в чувство, его хитрый ум подсказал ему блестящую идею.
Он приблизился к Анастасию, осторожно потряс его за плечо и тут же ладонью заткнул ему рот. Молодой человек открыл глаза и с ужасом уставился на своего отца. Опасения Сергия были излишними – юноша и без того онемел от потрясения и только начал почему-то отрицательно мотать головой. Сергий сделал страшное лицо и, отпустив тому рот, грозно прошептал:
– Ни звука, быстро встал и пошел вон!
Анастасий послушно закивал. Он начал было натягивать на себя одежду, но Сергий схватил его рубахи и штаны и бросил ему на руки, предельно повелительным жестом указав убираться прочь. Сын с отцом вышли из зарослей, и только тут к Анастасию вернулся дар речи:
– Ва… ваше…. Ваше Святейшество… Простите, простите нас… О, Господи, что мы наделали!
– Убирайся прочь! Разговор будет завтра! А сейчас я могу только придушить тебя!
– А как же… Как же она?
– Хвала Господу, что вас никто не увидел! Проснется и уйдет сама! И ни слова, что я видел вас! Понял?
– Да, да! О, как вы добры ко мне… к нам! А мы… мы заслужили самого строгого наказания!
– Да, самого строгого! И не сомневайся, оно последует! А теперь вон!