Кирие Элейсон. Книга 3. Выживая-выживай! - стр. 19
Эпизод 4. 1661-й год с даты основания Рима, 22-й год правления базилевса Льва Мудрого
(сентябрь 907 года от Рождества Христова)
В один из первых сентябрьских дней 907 года, ранним утром, к воротам дома Теофилактов на Авентине подъехали два всадника, судя по одежде, имевшие отношение к равеннскому епископату. Возле ворот башни они, обнявшись друг с другом, расстались – один из них взял курс к Латеранскому дворцу, второй постучался в графские ворота.
Спустя несколько минут граф Тусколо со своей супругой уже спешили навстречу утреннему гонцу, имевшему вид печальный и взволнованный. Завидя хозяев, гонец склонился в поклоне и передал им пергаментный свиток.
– Мессер, скончался его высокопреподобие отец Кайлон, архиепископ Равеннский. Мой товарищ отправился с этой же вестью в Латеран к Его Святейшеству.
Прочитав молитву за упокой души архиепископа, которого они отлично знали и с которым вели дружескую переписку, семья графа Тусколо вернулась к семейному столу, где уже был накрыт завтрак.
– Очевидно, папа Сергий в ближайшие дни отправится в Равенну. Назначение второго человека в Западной Церкви не может пройти без участия первого, – многозначительно заметил Теофилакт.
Теодора согласилась с ним. Ее мысли были, видно, заняты чем-то важным, поскольку за все оставшееся время она не проронила ни слова. По окончании завтрака, улучив момент, графиня увлекла за собой Мароцию на открытую террасу дома, где она могла говорить с ней без опасности быть подслушанной.
– Скажи мне, дочь моя, завтра ведь пятница, ты завтра увидишь Его Святейшество?
– Да, матушка.
– И… как ты думаешь, завтра он… окажет тебе свое восхищение твоими знаниями?
Мароция хмыкнула.
– Он говорит, что всякий раз считает дни до нашего свидания.
– Вот и прекрасно. Я попрошу тебя достать у него из покоев или – где у вас там происходит это ваше… обучение – что-нибудь принадлежащее только ему, что-нибудь, что однозначно указывало на то, что я в курсе ваших отношений.
Мароция испуганно расширила глаза.
– Не бойся, моя милая. Ну подумай, что он может с тобой сделать? Или это ты сама боишься потерять такого прекрасного учителя, а?
Теодора обняла свою дочь.
– Ничего не бойся, он в наших руках. А что ты думаешь? Чтобы чего-нибудь добиться в этой жизни, приходится делать вещи неприятные и даже преступные!
– Я все исполню, матушка.
Вечером следующего дня Теодора получила от дочери сплетенную из золотых нитей кисть от папской подушки.
– Прекрасно, прекрасно, Мароция. Кстати, он не говорил тебе, собирается ли он в Равенну?
– Да, отбудет туда послезавтра.
– Это просто чудесно, моя дочура. Ну что же, значит, завтра мне необходимо ему будет сказать пару напутственных слов, чтобы дорога в Равенну для нашего святейшего Сергия была легкой и приятной. И принесла пользу всем нам.
Папа Сергий был немало смущен и озадачен, увидев в субботний день на утренней мессе в толпе молящихся и жаждущих причастия жену сенатора и консула Рима Теодору Теофилакт. Нечасто эта ослепительная особа наведывалась за папским благословением в Латеран, предпочитая, по слухам, молиться в базилике Святого Павла за Крепостными Стенами, где службы с недавнего времени отправлял кардинал Ландон. Одетая в кроваво-красное платье, с такого же цвета паллой13 на голове, Теодора усердно пела молитвы и отбивала поклоны, благо прихожане как по команде предоставили ей достаточное свободное пространство. Некоторые, зная ее в лицо, сделали это из соображений почтительности, большинство же, состоящее из паломников, отодвинулись от нее инстинктивно, уж больно разительный контраст представляли ее одежды с их лохмотьями.