Киномания - стр. 43
». Больше всего Клер досаждали эротические клише, бесконечные вариации на тему проказливого вуайеризма. Наконец чаша ее терпения переполнилась и она послала в «Культуру кино» гневную критическую статью, в которой называла авангардистское кино «бесплодной пустыней вуайеристских фантазий». Журнал, к ее удивлению, печатать статью отказался. В результате между экспериментаторами возникли небольшие стычки, и другие журналы не замедлили сообщить об этом. В ходе обмена ударами некоторые из наиболее непримиримых оппонентов Клер обвинили ее в антигомосексуальных пристрастиях. Это обвинение было не лишено оснований. Клер и в самом деле питала определенную неприязнь к «голубым» в мире экспериментального кино. Почему – она никогда мне не говорила; я подозреваю, что это как-то было связано с одним из ее неудачных увлечений в прошлом, с мужчиной, который ушел от нее к другому мужчине. Она старалась быть сдержанной в своих чувствах. Но даже и при самых безоблачных обстоятельствах для Клер это было затруднительно, а уж под давлением она вообще пускалась во все тяжкие. Скрытое стало явным.
«Если мы хотим стирать на публике наше грязное белье, – бушевала Клер в гневном письме, напечатанном в „Кинозрителе“, – то давайте уж будем честными относительно природы этих пятен. Не стоит выдавать поллюции за высокое искусство».
Вскоре обозреватели мейнстрима обратили свое колкое внимание на эти стычки. К несказанному удивлению Клер, «Нью-Йорк таймс» выразил желание приобрести у нее отвергнутую статью для своего воскресного приложения. Уязвленная и взбешенная, Клер ухватилась за эту возможность. Это была ее первая громкая публикация. Клер рассматривала ее как прорыв, а ее оппоненты видели в статье акт измены.
Каждый год этот задуманный Шарки фестиваль возвращал к жизни уязвленные чувства и горькие обвинения, связанные с тем эпизодом. Еще хуже: он давал повод для мерзких воспоминаний, соединявших ее с человеком, который воплощал в себе квинтэссенцию всего, что вызывало отвращение Клер в киносообществе андерграунда, – с Чипси Голденстоуном.
К чести Клер надо сказать, что она никогда не пыталась скрыть или хотя бы как-то смягчить свою ненависть к Чипси. Ложь не входила в число ее талантов, а такт не принадлежал к ее добродетелям. Клер появлялась на вечеринках, которые устраивал Чипси, только ради того, чтобы напиться и публично поносить его. По неясной для меня причине (может, это была обыкновенная мужская тупость?) Чипси никак не желал чувствовать себя оскорбленным. На одном из показов – я был при этом – Клер в присутствии Чипси спросили, что она думает о его фильмах. Она ответила: «Может быть, вы слышали о злокачественных грибках, которые паразитируют на кинолентах. Никто не знает, как их уничтожить или хотя бы прекратить их размножение. Они ползут по кромке катушки, и все, к чему они прикоснутся, теряет цвет, становится липким и абсолютно зловредным. Когда такой грибок целиком пожрет ленту, в коробке ничего не остается, кроме разве что ядовитого сока, в котором Д. У. Гриффит неотличим от утенка Даффи. Именно это мы сейчас и видели. Это не фильм, это плесень».
На что Чипси добродушно ответил: «В этом-то все и дело, Кларисса. Посмотри, как тебя тянет ко всяким органическим образам, когда ты критикуешь мою работу. Эмбриональный, семенной, зародышевый – именно этого я и добиваюсь. Вот, например, плесень всегда поражала меня своей жизнестойкостью. Она такая энергичная, такая неубиваемая…»