Кино-утопия - стр. 18

– Веселенькое дело. Я это… работал все-таки.

– Вижу, что работал. И хорошо работал. Но придется еще поработать.

– Так а что ты все-таки хочешь увидеть в сценарии?

– Я хочу увидеть в нем фильм.

– А поконкретнее?

– Если бы я знал, каким конкретно должен быть сценарий, я бы сам его и написал.

– Многие режиссеры сами сценарии и пишут.

– Я не пишу. Я думаю об окружающих. Не хочу лишать тебя работы.

– Весьма благородно. И какой срок даешь на переделки?

– Десять дней.

– А может, все-таки одиннадцать дадите?

– Если сценарий будет стоящий, приходи через одиннадцать.

– И на том спасибо.

– А если не стоящий – не приходи совсем.

Диалог номер три

– Ну, как?

– Хм…

– ?

– Близко… Близко. В общем, почти то, что надо.

– Слава Богу!

– Но придется переписать.

– Какую сцену?

– Всё.

– Как – всё? Ты же сказал, что – близко?

– Близко, но – не то.

– А если я взбунтуюсь?

– Бунт будет подавлен.

– Десять дней?

– Десять.

Диалог номер четыре

– Ну, как?

– Как бы тебе сказать, чтобы ты не взорвался от возмущения?

– Десять?

– Десять.

Диалог номер пять

– Ну, как?

– Знаешь, что? Думаю, нам надо вернуться к тому варианту, который «близко» и просто доработать его – новых сценариев уже не надо.

– Это и тогда было понятно.

– Мне – не было.

– А работать десятками дней на износ – и совершенно впустую – это тебе понятно?

– Это мне понятно.

– Сомневаюсь.

– Твое право. Сомневаться во вменяемости режиссера – неотъемлемое право любого работающего с ним сценариста. Да и актера тоже. И оператора. Но вернемся к сценарию. У тебя там есть смешная сцена…

– Ха-ха, реально смешная, правда?

– Правда. Вычеркни ее.

– Почему?

– Она отдает эстрадными выступлениями юмористов. Если уж ты даешь юмор, то мне нужен Гоголь, а не Жванецкий или даже Джером как его там Джером. Чему улыбаешься?

– Да так, вспомнил диалог из «Мюнхгаузена»24:

«– Шутка, она жизнь продлевает. – Тому, кто смеется – продлевает. А тому, кто шутит – укорачивает».

– Отличный диалог. Вот и пошути так, чтобы укоротить себе жизнь.

– С этим сценарием я и так скоро околею.

– Ничего, есть и еще сценаристы.

– Спасибо, утешил.

Диалог номер шесть

– Годится.

– Что?

– Годится, говорю.

– Что-что?

– Плохо слышишь или придуриваешься?

– Просто из ваших уст вылетело такое странное слово! Если бы ваше превосходительство сказали: «НЕ годится» – это бы я сразу услышал. Но когда вы говорите «годится» – мне всё кажется, что я ослышался.

– Не фиглярствуй.

– От вас только и слышишь: не юмори, не юродствуй, не фиглярствуй. Как говорилось в одной книге: «Что-то вы меня больно притесняете, папаша»25.

– Еще что-то хочешь сказать?

– Нет, ничего. Я хочу уйти и в первый раз за последние месяцы заснуть спокойным, а скорее даже мертвецким сном.

– Что ж, иди. Да, совсем забыл. Как это там говорится… Спасибо.

Режиссер неловко, но искренне обнимает сценариста. Сценарист растроган.

Диалог номер семь

– Что? ОПЯЯЯЯЯТЬ?26

– Нет, не волнуйся. Речь всего лишь о названии.

– А что не так с названием?

– Ну, «Фотограф» – это же просто рабочее название. «Фотограф», «Фотоаппарат», «Фото». Какая разница? Но для названия фильма…

– Не годится?

– Верно, не годится. Недостаточно выразительно. «Фотограф» – нет, не звучит. Нужно другое название.

– Хм… Может, «В кадре»?

– Не зли меня.

– Хорошо, простите. Может, «Новый Диоген» или «Диоген с фотоаппаратом»?

– Нет. Побоку Диогена.