Кинг-Конг-Теория - стр. 3

и охренела от шквала упреков, обрушившегося на меня за то, что я позволила себе перейти все мыслимые и немыслимые границы. Женщины моего поколения – первые из тех, кому позволено жить без секса и при этом не в монастыре. Принудительный брак стал чем-то шокирующим. Супружеский долг перестал быть самоочевидным. Многие годы я находилась за тысячи километров от феминизма – не из-за отсутствия самосознания или солидарности, а потому что долгое время факт принадлежности к моему полу, по сути, никак особенно мне не мешал. Я хотела вести мужскую жизнь и вела ее. На самом деле феминистская революция все-таки произошла. Пора бы уже перестать втирать, что раньше мы жили лучше. Горизонты раздвинулись, мгновенно оказались освоены новые территории, и нам уже кажется, что мы владели ими всегда.

Не спорю, нынешняя Франция – это все еще не вожделенная Аркадия. Мы здесь не счастливы: ни женщины, ни мужчины. К уважению гендерных традиций это не имеет никакого отношения. Мы могли бы и дальше сидеть в передниках на кухне и рожать как заведенные – это все равно никак не предотвратило бы крах трудовых отношений, либерализма, христианства и экологического равновесия.

Женщины вокруг меня зарабатывают меньше мужчин, занимают более низкие должности и не видят проблемы в том, что их недооценивают, когда они пытаются что-либо предпринять. Есть какая-то служаночья гордость в том, чтобы идти вперед стреноженными и делать вид, будто это полезно, приятно или сексуально. Подобострастное удовольствие служить другим ступенькой. Мы боимся своей власти. За нами постоянно следят: мужчины, которые продолжают вмешиваться в наши дела и указывать, что для нас хорошо, а что плохо, но еще пристальнее – другие женщины, через семью, женские журналы, текущий дискурс. Свою силу нужно преуменьшать, ведь ее в женщинах никогда не ценят: «компетентная» все еще означает «мужественная».

Джоан Ривьер, психоаналитикесса начала ХХ века, пишет в 1927 году книгу «Женственность как маскарад». Она анализирует случай «промежуточной» женщины, то есть гетеросексуальной, но маскулинной, страдающей от того, что всякий раз, когда она высказывается на публике, ее охватывает дикий ужас, парализующий все ее способности и выражающийся в обсессивной и унизительной потребности привлекать внимание мужчин.

«В результате тщательного анализа было выявлено, что ее кокетство и томный взгляд ‹…› можно объяснить следующим образом: это бессознательная попытка развеять беспокойство, возникающее из-за страха мести со стороны фигуры Отца за проявление с ее стороны интеллектуальной доблести. Публичное проявление интеллектуальных способностей, а значит выражение успеха, – это своего рода демонстрация фаллоса Отца, которым она овладела в результате кастрации последнего. Такая демонстрация вызывала в ней дикий страх перед местью Отца. Очевидно, что готовность отдаться Отцу – это попытка защититься от его мести».

Этот анализ дает ключ к пониманию шквала сексапильности в современной поп-культуре. Гуляем ли мы по городу, смотрим ли MTV или развлекательную передачу на первом канале, листаем ли женский журнал – повсюду этот поразительно блядский лук, чрезмерный, но в то же время очень уместный и такой популярный у молодых девушек. Это, в сущности, извинение, способ успокоить мужчин: «Смотри, какая я хорошая, несмотря на мою независимость, образование и ум, я все так же хочу только одного – нравиться тебе», – словно кричат девчонки в стрингах. У меня есть возможность жить по-другому, но я решаю переживать отчуждение, используя самые эффективные стратегии обольщения.