Киммерийское лето - стр. 39
– Чего ты ломишься в открытую дверь? – сказал Андрей. – Кто с тобой на эту тему спорит? Уж нам-то ты можешь не доказывать, что мы не все сплошь стиляги и тунеядцы. Я хочу сказать другое: если предыдущему поколению нечего особенно перед нами заноситься – по той простой причине, что мы еще ни в чем не проявили себя менее стойкими, чем они, – то и у нас, во всяком случае, нет ровно никаких оснований заноситься перед ними. Ну, или сформулируем так: пусть они не лучше нас, но и мы ничем не лучше их. Люди не стали лучше за эти тридцать лет, а ведь все остальное изменилось черт знает как – и техника, и… вообще все. Вот, в космос стали летать. Тут несоответствие какое-то, понимаете? Поэтому я и говорю, что прав Петька, когда сомневается в таком уж безоблачном будущем для человечества…
– Слушайте, ну вы действительно нашли, о чем беседовать в такой день! – решительно вмешалась Катя. – «Будущее человечества» – просто странно слушать, честное слово! Девочки, ну почему вы молчите?
– А если мне интересно, – сказала Ника.
– Вруша бессовестная, – сказала Рена. – Ей, видите ли, интересно. Ты еще скажи, что ты в этом что-то понимаешь! Я вот, например, не понимаю и понимать не хочу. И вообще, по-моему, пора отсюда уматывать. Такая погода, а мы сидим в этой духоте, как шесть кретов. В самом деле, мальчики, кончайте треп, и пошли проветриваться, а?
– Вот разумная мысль, – сказал Андрей. – Здесь и в самом деле душно. Ты, Ника, как на это смотришь?
– Можно, – задумчиво сказала та, глядя в окно.
– Что «можно»?
– Можно пойти. Можно погулять здесь или в Сокольники поехать…
– Сокольники! – Игорь поморщился. – Это не место для белого человека. Но что-нибудь придумаем, поэтому вставайте, братья и сестры, и организованно хиляйте к выходу.
– Надо не забыть расплатиться, – напомнила Катя.
– Правда? Ух ты, моя радость, какая же ты у нас сознательная! Пит, можно ее поцеловать?
– А по шее не хочешь? – спросил Пит.
Выйдя из «Праги», компания свернула направо и потащилась по Арбату, лениво обсуждая планы дальнейшего времяпрепровождения; однако, несмотря на оптимизм Игоря, ничего достойного придумать не удалось, и, дотащившись до Смоленской площади, они расстались под сенью МИДовского чертога, пообещав друг другу позванивать и вообще не терять контакта. Рената с Игорем побежали на троллейбусную остановку, Пит с Катей отправились разыскивать в районе Киевского вокзала какую-то комиссионку, где, по непроверенным слухам, были дешевые японские транзисторы, а Ника с Андреем, проводив их до моста, побрели вниз по Ростовской набережной.
– Это правда, что ты уезжаешь с отрядом на целину? – спросила Ника.
– Правда и только правда, ничего кроме правды.
– Странно…
– Что странно?
Ника не ответила, заинтересовавшись вдруг речным трамваем, который медленно отходил от причала «Киевский вокзал».
– Странно, что я узнала об этом только сегодня, – сказала она наконец. – Тебе не кажется, что ты мог бы и раньше поделиться со мной своими летними планами?
– А ты делилась со мной своими?
– А у меня, представь себе, их вообще не было! Все зависело от того, получит ли Светка отпуск, а она не знала, только вчера наконец позвонила: отпуск у них в июле, они с мужем собираются на Юг, спрашивала, будет ли свободна машина. Зовет меня ехать вместе.